Солнце встает над селом дзауга герои

Рецензии на произведение «Солнце встает над селом Дзауга»

Читая эту повесть, сюжет которой полон растянутых мерзких сцен, мата, вопиющего беззакония, я предвидела финальную месть. Написано неплохо, местами даже очень хорошо, но какое представление об Осетии складывается у читателей? Во имя чего это было написано?

Сказать откровенно, читаю только классику. Вашу книгу советовали друзья.
После прочитанного ходил под сильным впечатлением. Автор передал вместе с этой книгой частичку своей души. Очень хорошее произведение и написано тоже очень хорошо. браво автору

Я прочитала книгу достаточно давно. Тогда долго ходила под впечатлением. Спустя время решила снова вернуться к произведению и вот опять хожу в думках и пытаюсь понять свое отношение к главному герою.
Тимур делит мир на чёрное и белое, не признавая полутонов, хотя сам при этом такой, что его сложно отнести исключительно к плохим или хорошим. Такие персонажи всегда привлекают своей многогранностью. Он поступал как настоящая мразь, но зато читатель видит каким он был хорошим братом. А его отношение к Алану? Он ведь любил его как младшего брата. Кто-то скажет что это не так, тогда бы он его не убил, но. Такой уж Тимур. Все мы любим по-разному. Все-таки в нем было что-то светлое. И он мог бы быть вполне хорошим человеком.
Инга не вызывала сочувствие, вначале не понимала почему, в конце концов я сама девушка и смотрела на ситуацию ее глазами, а потом поняла: она была сильной. Таких не получается жалеть. Настоящий борец. Правда ее поступок в конце смазал этот образ, сильнее в итоге оказалась Марина. Она выжила, отомстила и уехала в новую жизнь. Инга проиграла и сдалась. Судить Марину не хочется, Алинку очень жаль, но мы своих демонов не знаем, кто может наперед знать как бы отомстил за себя?
В общем, я считаю произведение удавшимся, если хочется возвращаться к героям и анализировать их те или иные поступки. Это как раз тот случай. Интересны Тимур, Инга, Алан. Персонажи живые и не картонные.
Что касается претензий к автору, мол он опозорил осетинский народ, то я не согласна. Я не осетинка, но на мой взгляд на Кавказе репутацию женщины легко испортить и даже если она не виновата, все равно неправой будут считать ее. Достаточно слов мужчины, дальше проверять даже не надо. Кто защитил сироту Ингу, кто вообще ей поверил кроме друзей? А все потому что у неё не было братьев или отца. Такую легко втоптать в грязь. А Марик? Как настоящий мужчина, он должен был ее защитить, постоять за неё если считал ее своим близким человеком. В этом Тимур был прав. В глазах общества она стала шлюхой, а Тимур, золотой ребёнок остался с безупречной репутацией, на чьи деньги покусилась какая-то дура, решившая его развесит за якобы «изнасилование». А сам он первый красавец, спортсмен, из хороший семьи. Его отца весь город знает. Он уж точно ничего плохого сделать не мог. Так что не торопитесь кидаться на автора сразу, он рассказал правду, просто нужно смотреть шире и не принимать это исключительно на осетинский народ.
Автору благодарность, буду ждать новых ваших произведений. С уважением.

Источник

Мои 5 копеек

Смотрю, до сих пор в ЖЖ появляются отзывы на «Солнце встает над селом Дзауга». Я-то думала, что уже вся прогрессивная молодежь прочитала, прокомментировала и тыды и тыпы. 4329 читателей. Даже вполне аделинчатые девочки и ревазчатые мальчики отписались в различных соцсетях. Уж не знаю, к каким отнести себя (кокетничаю), но я тоже написала рецензию с претензией на профессонализм. Аж 20 сентября, когда прочитала сие творение. Она была доступна только для ограниченного количества моих друзей в контакте, но слухи о ней сильно преувеличены дошли и до настоящего автора, который сказал, что она как бальзам на сердце после всего прочитанного им, автором.

Реваз и Аделина совсем скоро станут в Осетии нарицательными именами. В оснете все прям начали зачитываться Джонни Рамоновым и обсуждать, как же плохо в нашей загнивающей республике и какие там все ограниченные дебилы. Вот только не сами обсуждающие. Недавно всплыли еще одва произведения — «Дневник осетинского гастарбайтера» Алихана Биттуева и «Солнце встает над селом Дзауга» Вадима Битарова. Тема самокритики стала прямо таки горячей, но я бы хотела сразу разграничить эти произведения и авторов. Джонни Рамонов пишет хорошо. Очень хорошо. И «Реваз» с «Аделиной» — не самый лучший образчик его прозы. Остальные его рассказы гораздо интереснее и с точки зрения языка, и с точки зрения сюжетной основы. Человек, который пишет под этим псевдоним, хорошо знаком с теорией литературы, хотя не имеет филологического образования. Если же и читатель имеет хоть какое-то представление о том, что такое ассонансы, аллитерации, несобственно-прямая речь автора, то он разглядит в его небольших рассказах очень много интересного.

Я считаю, что «Реваз» и «Аделина» стали некоторой партизанской рекламой его самого. Благодаря им, мы узнали и другие его произведения, которые превосходят вышеупомянутые. «Дневник осетинского гастарбайтера» Алихана Биттуева. На прозе.ру выложены только первые три части. Алихан не обладает таким языковым вкусом, как Джонни. Возможно, он и не обладает его кругозором. «Дневник» написан довольно простым языком от имени осетинского парня, приехавшего в Москву. Трудно судить о его внутреннем мире на основании всего трех частей, потому что представлен в них герой довольно-таки противоречиво. Непонятно, реваз ли он или просто реально хороший осетинский парень. Думаю, автор еще сам не определился и из-за этого недоработанность и сырость образа бросаются в глаза. У Рамонова образ был гораздо более цельным. Хоть «Реваз» и «Аделина» и написаны от имени недалеких людей, в канве произведений просвечивает интеллектуальный уровень автора, который нам с удовольствием его демонстрирует. У Биттуева все пока что очень просто и незамысловато. Подождем продолжения. Возможно, такое впечатление ошибочно. Пока что слишком много прямолинейных штампов.

Повесть Вадима Битарова «Солнце встает над селом Дзауга» произвела на меня самое сильное впечатление. Сначала — зашкаливающей дозой насилия на печатный лист, потом — не видимой на первый взгляд глубиной и проработанностью образов. Да, есть то же несовершенство языка, что и у Биттуева,. Автор предпринимает неплохие попытки оттенять описанием пейзажа изменение действия, характеры героев, события. Местами это довольно коряво и даже пошло. Чересчур витиеватые выражения резонируют с общим повествованием (хотя допускаю, что это могло быть сделано специально). Но достоинств в «Солнце» гораздо больше.
Признаюсь, сначала я тоже решила, что это очередное высмеивание уже знакомых характеров. Сцена в СОГУ, первая красавица и главный обольститель вуза на фоне невзрачных середнячков. Читала с интересом, но не ожидала чего-то нового. Состояние читателя в корне меняется, когда он начинает читать о ночной поездке по Владику на синем «Мерсе». Жестокость и тупость. Потом отвращение. Потом кричащее негодование. Потом желание бросить читать этот ужас, перестать невольно представлять эту картину. Потом надежда. Надежда на то, что Инга и Марина помогут девочке. Потом надежда на людей за окнами. Хочется кричать вместе с Ингой: «СтоЙ! Не ходи туда!». Отвращение. Кричащее негодование. Желание бросить читать этот ужас. Я бросила. Потом мне стало интересно: зачем автор описывает этот кошмар? Ведь он там не просто так. Вернулась, думая, что хуже не будет. Но меня реально чуть не стошнило, когда я читала сцену в квартире «Малиева Х.». Читала ночью. Не знала, что делать: опять бросить, потому что автор стал казаться садистом-психом, или уж узнать, на что еще способна его больная фантазия, чтобы потом накатать гневную рецензию. Я закончила читать в семь утра. Я не могла оторваться. Хуже уже не было. Сознание проходит через какую-то мясорубку. Вадим раскрывает перед нами галерею образов: и Инга, и Кристина, и Алан, и Яна, и Марик, и Алина. Но Габарай.
Габарай — главная фигура. Безумно противоречивая. Его ненавидишь. Ненавидишь. Ненавидишь. Пото м что-то непонятное. Появляется что-то близкое к очарованию, обольщению — не могу выразить. Но отношение к нему не статичное, а идет по некой кривой, хотя она накренена к отрицанию. Когда читаешь восхищенные реплики команды Тимура, особенно Алана, начинается нечто сродни стокгольмскому синдрому. Читатель — заложник Габарая, читатель его ненавидит. Но те моменты, когда о Тимуре говорят, что он космос или дьявол во плоти, какие-то искры интереса, какое-то сомнение: а может и не такое он животное? Линия взаимоотношений с сестрой очень своеобразная и противоречивая. Тяжело представить, что такой изверг заплетает косички младшей сестренке. Алина появляется после сцены с девочкой, которая тоже была белокурой. Некая параллель уже есть, есть противопоставление и миров этих девочек. И в этих мирах два разных Габарая.

Пока я читала, то чувствовала: что-то не то. Слишком много жестокости, слишком много зла, слишком много. Все очень натуралистично и очень близко к реальности, очень похоже на сегодняшний день. Но уже в сцене в СОГУ чувствуется что-то ушедшее, но оставившее свои следы. Лексика. Это выдает лексика героев. Там есть и привычные выражения типа «я его все» и т.п. но есть вещи, которые отжили себя в языковой традиции. Это не про сегодняшний день, это не про сегодняшнюю Осетию. Эти люди говорят по другому и живут в гораздо более страшном мире. И тут прорезается: «7-го сентября 1997 года », «Девица сверкала, как новогодняя елка, наряженная по последнему писку фаллоевской моды » . Давно уже нет известного нам рынка «Фаллой» с его красивым сланцевым забором. Уже давно не 1997. Но здесь все становится на место, потому что ТОГДА могло так быть. Безумные 90-е, когда шанс остаться посреди улицы без машины или попасть под случайную гранату, как в повести, имел каждый. Время бригад, команд, шаек. Ненавижу бандитов. Время отморозков, которые должны были жить уже при развитом коммунизме, а оказались в противоречивом безвременье. Раны осетино-ингушского конфликта, во время которого погибают родители Инги, кровоточат еще гораздо сильнее, отголоски его звучать еще громче, чем в 2000-е до 2004-го. Папы-водочники, трехэтажные особняки, которые зачастую оставались недостроенными после убийства главы семьи (причем семьи во многих значениях), перестрелки на улицах, спортсмены, ставшие киллерами и «крышами». Потерянное поколение 90-х. Поколение, которое могло созидать (как Габарай в своем доме со своей сестрой), но которое стало крушить (что мы и видели во время встреч Тимура и его команды).

Здесь я немного начала осознавать значение эпизода с Олей Малиевой. Хотя я считаю, что это было слишком по отношению к читателю, но это показывает, каким циничным было то время, время без капли святого. Алан Кокоев ведь тоже убитый ребенок. Он еще живым был убит. Кстати, и фамилии друзей Габарая и его самого о многом говорят. Да простят меня выходцы из Южной Осетии, но это было. В «Солнце встает над селом Дзауга» из пятерых бандитов трое носили южные фамилии. В принципе, и статистика тогда могла быть такой. И Габарай — символ того времени: жестокого, безжалостного, скотского времени, когда выйти замуж за сына бандита было мечтой многих среднестатистических девушек. Времени, когда людям хотелось спокойствия, которое обретал Габарай в обществе своей сестры. Я склоняюсь к тому, что повесть была написана именно в 90-е, а не сейчас, человеком жившим тогда и осознававшим тот период, из-за образа Марины. Несчастной изувеченной Марины, которая после того, что она сделала, уезжает. Солнце встает над селом Дзауга и Марина уезжает вдаль на поезде с надеждой на лучшее. Поезд как символ меняющегося времени, надежды на другую жизнь, которая уже была ближе. 90-е заканчивались. Смутное время рассеивалось. Мир не стал идеальным, но он и не такой ужасный, как во времена фаллоевской моды. Автор видел какую-то надежду, он горячо надеялся на лучшее и отправлял Марину в дальний путь во времени. Марина как наша маленькая истерзанная республика, которая пытается двигаться вперед, выходить из того кошмара. И как-то же выкарабкались. Я несправедливо забыла об Инге. Инга — это те люди, которые боролись тогда, которые противостояли хаосу, но он их подрезал. Говорить об этой девушке очень тяжело. Ее присутствие дает надежду на обретение баланса между ужасом этого мира и справедливостью. Она, с одной стороны, антипод Габарая, с другой — дополнение. Всегда должны быть такие, как Инга, чтобы наш мир не совсем прогнил, чтобы у него осталась надежда и силы. Ведь скорее всего именно Инга дала силы Марине что-то предпринять. Ее поступок безусловно неоднозначен, но вы знаете — его можно понять.

Вот что я и хотела сказать о повести Вадима Битарова «Солнце встает над селом Дзауга». Главное в нем — не показать осетинских аделин и ревазов, не высмеять. Это не сатира. Это горький реализм нашей истории. Не думаю, что к повести применимы слова о том, что мы в Осетии так и живем. Мы так не живем, хотя наша генетическая память сохранила фетиши того времени (деньги, машины, власть, тщеславие). Очень было страшно недавно, когда в нашей республике гремели новости об убийствах. Было чувство, что то время возвращается, но вроде как нет. Время сейчас остановилось везде в России. Страна после какого-то периода развития остановилась, а беспредел бандитский обещает стать беспределом ментовским и государственным, если уже не стал.
Кстати, личность автора тоже неоднозначна. Где-то в заметках в контакте встречается как автор Элеонора Джанаева. Но я сомневаюсь, что это женщина. К тому же больше доверяю прозе.ру, потому что там идет речь об имущественных и неимущественных авторских правах и при регистрации «имя для авторской страницы вам предлагается составить из настоящего имени и фамилии. Но это не обязательное требование, вы можете заменить его на псевдоним. Пожалуйста, внимательно отнеситесь к выбору имени для авторской страницы. Это ваш персональный бренд, под которым читатели запомнят ваши произведения. Поэтому мы рекомендуем использовать настоящее имя и фамилию». А так я все равно докопаюсь, кто это, если захочу.

З.Ы. Возможно, я увидела слишком много. Может, вы увидите другое. Да, и как мастер слова Джонни Рамонов все равно на первом месте в этом списке.
З.З.Ы. Написала еще и потому, что малость задолбало желание выходцев из Осетии обливать грязью свою республику и своих людей, подгребая всех под одну гребенку. Устала слышать, что именно у нас в Осетии все так ужасно и отвратительно. Как-нить напишу и про этот тип людей. Но просто не хочу, чтобы вы, друзья мои, тоже стали говорить о том, что это вот в Осетии так было, как в «Солнце». Тогда везде так было.

P. S. для ЖЖ. Автор все же Элеонора. Сама не верила, но против некоторых доказательств устоять не смогла.

Источник

Солнце встает над селом дзауга герои

Осетинская история о жестоких играх богатых деток. Некогда на месте современного Владикавказа Дзауг Бугулов основал небольшое поселение. С тех пор город вырос, получил статус столицы и был трижды переименован. Однако сами жители и по сей день называют Владикавказ как и в древности — Дзауджикау, в переводе с осетинского — “село Дзауга”.

Автор: Вадим Битаров
Жанр: Роман, драма

Данную публикацию предоставляет вам, группа: https://vk.com/sata_group
#Лучшиеистории #истории #книги и ваши #рассказы ♔ Вступайте и читайте.

Некогда на месте современного Владикавказа Дзауг Бугулов основал небольшое поселение. С тех пор город вырос, получил статус столицы и был трижды переименован. Однако сами жители и по сей день называют Владикавказ как и в древности — Дзауджикау, в переводе с осетинского — “село Дзауга”.
Владикавказ, 1997 г.

Часть 1.
I
— Сегодня у меня народ собирается, — сказала, улыбаясь, Кристина и понюхала цветок из шикарного подаренного ей букета, — ведь ты же помнишь, по какому поводу, да, Марик?
Он смутился и бросил умоляющий взгляд на остальных. Те захихикали, предательски перемигиваясь.
— У нее день рождения, идиот! – не выдержала Ира, тут же оглушив всех своим громовым смехом.
— Черт бы меня побрал – он виновато склонил голову, – Не в обиду, Кристя, мои мозги совсем перестали соображать. Поздравляю тебя, о, лучезарная! Восходящая звезда финансов и кредитов! Осиротившая Голливуд своим отсутствием. Ты знаешь, чего я тебе желаю, красавица. Пусть все ничтяки мира упадут к твоим ногам.
Он потянулся через столик, чтобы расцеловать ее, но она тут же выставила перед собой ладошку.
— Нет, нет! Все поздравления потом. У меня дома. Надеюсь тебя видеть сегодня в восемь.
— Что, намечается крупное мероприятие, да?
— О ! Еще какое! Слушай, — она принялась вдумчиво загибать пальцы, — Будут все экономисты с моей группы, несколько человек с параллельного курса, еще с третьего курса юрфака во главе с Сосом, девчонки с физмата, ну и еще толпа непредвиденных гостей. Родители всю ночь у родственников.
Кристина замолчала, довольно оглядела свою наманикюренную пятерню, затем сунула в рот крекер, и он аппетитно зашуршал у нее на зубах. Во всех ее движениях сквозила чопорная грациозная небрежность, что часто бывает у девушек, избалованных деньгами, поклонниками и собственной красотой.

В университетском кафетерии народа в это время было немного. Компания прогульщиков распивала кофе с мороженым, ожидая окончания занятий. За соседними столиками тосковали местные роковые девы, похожие на порочных монахинь: в черном с головы до пят, с блестящими каре, бледными щеками и зловещим макияжем. Едва тлели ленивые, тягучие и бесполезные как жвачка беседы. Усеянные кольцами руки царственно держали пирожки, на жующих лицах – смертельная скука и вечное, всеобъемлющее презрение. В этой безнадежно-черной массе виднелись яркие вкрапления – универовские мачо в вечерних спортивных костюмах, надменные и смертоносные. Они повидали все, соблазнили всех, разочаровались в жизни и в последних моделях сотовых телефонов. Праздная, томящаяся провинциальная молодежь.
Сос глянул на часы.
— Пара кончается. Они вот-вот подойдут.
Марик ехидно подмигнул девчонкам.
— Смотрите-ка, Чебурек все никак не дождется свою принцессу.
— Ты про кого? Про Ингу что ли?
— Естественно. Что, запал на мою подругу, признайся?
Сос пожал плечами.
— Не знаю. Просто хорошая девчонка.
— Ну да, Чебурек, рассказывай, — Марик самодовольно засмеялся, любуясь как зарделись его обезображенные борьбой уши.

II
— …Ты что, с ума сошла? — Марина вытаращила на подругу свои круглые, как у кошки, зеленые глаза, — Ты хочешь сказать, что ты пойдешь в таком виде. Ты пойдешь на день рождения Дзлиевой Кристины в костюме владикавказского бомжа?! Там же соберется вся элита!
— Ну и что с того? — Инга утомленно наблюдала, как Марина уже битый час носилась по общаге, одалживая у всех шмотки и украшения.
— А то! Что мы должны быть на высоте.
— То есть мы должны закосить под них?
— Перестань, — Марина вдохновенно наносила последние штрихи перед зеркалом — Может даже Габарай будет…
— О, Господи! — Инга закатила глаза, — Этот сельский секс — символ? И ты туда же.
— Да ладно тебе… Он классный.
— Ну да. Вылитый порно — герой.
— Хватит язвить. Лучше примерь вот это.
Марина бросила ей маленькое трикотажное платьице молочно — белого цвета.
— Ого! Это что, платье или купальник? — Инга расправила крохотный кусок ткани у себя на коленях и покатилась со смеху, откинувшись на спинку дивана.
— Надень, глупая!
— Мариш, ты спятила. Я же никогда такое не носила.
— Ну и зря. При твоей — то фигуре! Да тебе бы по подиумам дефилировать, а ты пакуешь себя в свитера и джинсы. Надевай немедленно.
Инга нехотя разделась, натянула на себя провокационно — короткое платье и неуклюже похромала к зеркалу. Платье облегало, как целлофан сосиску. Смуглая оливковая кожа матово сияла в глубоких вырезах.
— Я похожа на путану.
— Ты похожа на богиню!
Марина подлетела к ней сзади и рывком сняла с нее заколку. Иссиня — черные гладкие волосы туго рассыпались по плечам. Она усадила ее в кресло и принялась колдовать над ней с кучей карандашей, румян и теней.
— Тебе придется снять очки, дорогая.
— С ума сошла. У меня минус шесть. Я же ничерта не вижу.
— Не волнуйся, я буду твоим поводырем и не отойду ни на шаг, — она сдернула с нее очки, — Заказала бы себе линзы. А лучше какие — нибудь цветные.
— Ты прекрасно знаешь, что мне это пока не по карману.

Марина приволокла откуда — то свои белые туфли на каблуках и кое — как втиснула в них Ингины ноги.
— О, Боже! Даже фашисты так не делали! Без очков, да еще и в этих кандалах я теперь точно сломаю себе шею.
— Молчать. Зато теперь тебе стоит поспорить с Кристиной, кто на самом деле первая красавица Универа.
— И за что мне все это? — Инга, кряхтя, поднялась, и они обе встали у зеркала. Разные, как день и ночь. Одна — высокая, смуглая, с темно — карими глазами; вторая — с ослепительно — белой кожей, зеленоглазая и дерзко — рыжая.
Марина подумала и отошла.
— Знаешь что? Лучше я буду держаться от тебя подальше. А то так недолго и старой девой остаться.
Инга со смехом растрепала ей челку.
— А кто — то тут клялся быть моим поводырем и не отходить ни на шаг… Ты, случайно, не знаешь, кто эта наглая рыжая особа?

III
Темно — синий фургон «Мерседес» с визгом затормозил возле небольшого магазина, иллюминируя всеми фарами, подал условный сигнал. Прошло около пяти минут. Наконец из магазина появился высокий парень в замшевой куртке с ящиком шведской водки и заковылял к машине. Атар открыл заднюю дверцу и выглянул.
— Ты что — то долго, Тимур. Мы уже нервничаем.
Тимур кинул ящик на сидение и запрыгнул следом.
— Нормально, Варвар! Это нам на запивон. А это, — он раскрыл платиновый портсигар, — аперитив. Мэйд ин Афганистан, мать вашу.
— Ого! — Атар присвистнул, — Да мы же убьемся с этого.
— Да, мой нежный поросеночек. Убьемся и окажемся в раю.
— А ты, по ходу, уже давно там. Рожу свою видел? Где ты так нанюхался, мудель?
Тимур загнулся вперед и залился нездоровым и жутко — заразительным хохотом.
Вадик повернул ключи в зажигании.
— Ну что, поехали?
— О, да! — Тимур в конце концов отдышался, расправил плечи и обвел долгим гордым взглядом всех своих четверых друзей. Лицо его зажглось знакомым всем азартным и колючим огнем.
— Вперед, скоты. Город принадлежит нам!
Пятеро голосов завизжали, завопили и заулюлюкали. Фургон рванул с места на рекордной скорости. Алан, сидящий впереди рядом с водителем, поднял громкость магнитолы до максимальной, и на головы всем обрушились вибрации глубоких, сочных басов. Машина мгновенно наполнилась запахом жженой травы.

Осенние пары мягким туманным сумраком окутали город, скрывая мутный месяц в далеком небе. Все выглядело каким — то призрачным, зыбким, нереальным, словно Владикавказ упаковали в толстый слой изоляционной ваты. Улицы были пустынны. Люди на ночь забились в свои норки, чтобы хорошенько отдохнуть перед новым рабочим днем. Некоторые окна слабо мерцали от работающих телевизоров. Кто — то по привычке машинально пялился в ящик, слушал полюбившиеся истории про войны, убийства, взрывы, прихлебывая чаек, и разглядывая первоклассно отснятые трупы.
«Мерседес» несся по улицам, разрывая плеву тишины и шныряя в темноте фарами. Атар вышвырнул пустую бутылку, с наслаждением вслушиваясь в дребезг стекол на чьем — то окне.
— Давай, Хачик! Гони на нашу сауну.
Не выпуская косяк изо рта, Вадик резко повернул руль, и машина с визгом вошла в крутой поворот. Вдалеке, вдоль трассы горели огоньки ночных ларьков. Вдруг в свете фар возникла маленькая щуплая детская фигурка. Девчонка шла по дороге спиной к машине.
— Ого! — удивленно пробормотал Алан, — Это что еще за чучело?
— Газуй, Хачик! Укатай этого глиста в асфальт.
«Мерседес» резко дернул вперед. Девчонка вскрикнула и еле успела отскочить в сторону. Все покатились с хохоту. Тимур тут же распахнул дверь, схватил ее как котенка за шкирку и на ходу втащил в салон.
Очутившись на кожаном сидении, ослепленная фарами и оглушенная воплями, она некоторое время соображала, что же произошло. Трое здоровенных пацанов сидели напротив нее и разглядывали с ног до головы как мартышку в зоопарке. Один из них, самый симпатичный, ласково взял ее за подбородок и приподнял бледное, перепуганное лицо.
— Боже мой! Что такой ангел делает на улице в это время?
Она умоляюще уставилась на него своими огромными синими глазищами. Губы ее тряслись.
— Разве ты не знаешь, — продолжал Тимур устрашающим голосом – сколько бандитов и хулиганов ходит по городу, как они воруют маленьких девочек, пьют их сладкую кровь, а мясо продают на базаре?

Он лениво улыбнулся, перевел взгляд на Ингу и стал бесцеремонно разглядывать ее фигуру. Она с трудом удержалась, чтобы не запахнуть сильнее куртку. Все ее нутро сморщилось от этого оценивающего взгляда. Она отдала бы все, чтобы оказаться сейчас в своем обычном неприметном наряде, а не чувствовать себя куском свиной вырезки на рынке в этой проклятой сбруе.
— Инга — четырехглазка…- он наконец остановил озадаченный взгляд на ее лице. – А ты не такое уж чмо болотное, как я думал… В общем — то меня наверно не стошнит, если я сделаю тебе увагу, — он стукнул кулаком о ладонь и обернулся к своим посмеивающимся кентам — пацаны, как считаете?
За его спиной стояли двое: один жилистый, черномазый, с рожей отъявленного бандита, рассеченной слева длинным шрамом. Другого она знала – Гиббон — огромная, тупорылая обезьяна. Еще один общий знакомый по универу — Хачик стоял прямо за ней рядом с каким — то пятым. Ситуация — поганей некуда. Но если бы ей только удалось…
Инга засомневалась, глядя на эту глыбу мускулов, которая возвышалась над ней почти на целую голову. Сможет ли она? Конечно, Тимур — это, слава Богу, не Гиб, которого наверно танк не сдвинул бы с места, но вес у него тоже не хилый. К тому же, она слышала, что Габарай — далеко не последний кик- боксер в республике. Острый холодок прошиб ее насквозь. Каждое последующее движение четко, плакатно отштамповалось в мозгу. Марина сзади стиснула пальцы подруги, словно догадавшись о ее намерениях.
Габарай сделал еще один шаг и совершил то, чего от него требовалось. Он взял ее за руку. Раздумывать было некогда. Инга молниеносно крутанулась, заломив ему локоть, и одним движением перекинула его через бедро.
«Безупречно», — мелькнуло у нее в голове. На соревнованиях такой чисто проведенный прием принес бы ей кучу очков.
В следующее мгновенье Инга схватила Марину за локоть и бросилась между ошалевшими Гибом и Аланом, налету разбив шампанское о чью — то башку. Послышались животные вопли и мат.
Алан, первым просекший ситуацию, успел схватить Марину за волосы, и она со всей силы заехала ему коленом в пах.
— Чертова сука! — взвыл он и скрутился в узел, выпустив ее. Но тут от чьего — то мощного удара в глазах у нее помутнело, а улица, исказившись, уехала в сторону. Атар схватил ее и с размаху швырнул на землю, как тряпичную куклу.

Инга приостановилась только на другой стороне улицы, заставила себя обернуться. Вадик хотел было догонять ее, но Тимур остановил его и с вызовом вышел вперед. Их разделяла широкая пустынная дорога.
— Иди сюда, засранка!
Он стоял, нервно подергиваясь, едва ни подпрыгивая на месте, как разминающийся боксер перед началом раунда, и манил ее обеими руками.
-Иди, иди! — лицо его раскраснелось от злости, возбуждения и азарта. Он нервно и отрывисто хохотал, обнажая ровное лезвие зубов в сахарном оскале. — Ну что ты стоишь, ниндзя? Иди, выручай свою подружку.
И он отступил в сторону, дабы не загораживать ей волнующую картину. Марина, свернувшись, лежала на тротуаре, а Гиббон пинал ее ногами по животу, бедрам, плечам, спине… Она хрипло орала, прикрывая руками голову и лицо.
Инга поморщилась.
— Иди сюда. — истерично завопил Тимур.
Во многих окнах ближайших домов зажегся свет. Разбуженные шумом добропорядочные граждане прилипли к занавескам, чтобы наблюдать занимательное представление. Инга заметалась по тротуару.
— Помогите. Помогите, кто-нибудь.
Слова ее глотала густая изоляционная вата.
— Кто-нибудь. Пожалуйста! — она почти рыдала. Тимур добродушно смеялся, и с умилением глядел на нее.
Некоторые тут же конспиративно погасили свет, но от окон, конечно, не отошли.
— Помогите. Кто…- голос ее сорвался. До нее вдруг дошло, насколько все глупо и бесполезно. Она остановилась, беспомощно глядя на корчащееся тело. Словно в замедленных съемках ей виделось, как тысячи и тысячи ног вонзались в мягкие бока. Вокруг все было тихо и спокойно, город мирно спал.

— Ну, как тебе? — раздался в какой-то момент рядом с ней его голос. Инга подняла голову. Габарай, видимо, только что из душа, стоял около ее дивана, ероша темные, закручивающиеся от воды волосы.
— Марина была права, — сказала Инга, — Вы на самом деле животные.
Он вздохнул и закатил глаза.
— Ну не груби ты мне! Прошу тебя. Ты же видишь, мне не хочется грубить тебе. — Он кивнул в сторону пацанов. – Одна уже допрыгалась. Они теперь порят ее, как собаку.
Инга отвернулась.
— Слушай… — Тимур заговорчески наклонился к ее уху – Ты что, тоже целка. Да? Ну вы, бабы, даете! – он усмехнулся и снова пристально посмотрел на пацанов. – Твоя подруга – тупоголовая овца. А ты мне нравишься. – Он присел рядом с ней на корточки и обнял за шею. Капли воды ярко сверкали на его загорелых плечах и груди. – Я ведь могу вести себя совсем по-другому. Я могу быть очень нежным, поверь мне. – он коснулся кончиками пальцев ее губ, и его ресницы задрожали. –Если хочешь… Будешь только со мной… — он заглянул ей в глаза – Будь со мной ласкова, Инга, и я сделаю все очень красиво.
Она молчала, что-то обдумывая.
— Ну, так что?
— Хорошо.
— Да?
— Да. Но только с тобой.
— Конечно. Лучший дефлоратор республики к твоим услугам, — он развязал ее и широко заулыбался – Пошли? Поотрабатываешь на мне свой фирменный бросок.
Габарай встал и повел ее за руку прочь из комнаты.
— Куда пойдем, дорогая? В бассейн? Или в парилку? Или в каминный зал?
— В каминный зал.
— Как скажешь, — он открыл соседнюю дверь, и они вошли в просторное помещение с камином и диванами. Инга задумчиво огляделась.
— Слушай, я видела у вас в той комнате бар. У вас, случайно, шампанского не будет?
— У нас все будет. Подожди меня.

Габарай вернулся назад и направился через комнату к бару.
— Кокой, как у нас с шампанским?
— Чего. – Алан посмотрел на него как на психа. Они дружно рассмеялись. Вдруг, до них донесся странный грохот и звон разбитого стекла.
— Вот сука… Она меня уже конкретно утомила за сегодня, — Тимур в бешенстве ломанулся обратно. Алан и Гиб тут же побежали за ним.
В каминном зале на полу валялись обломки стула и поблескивали крупные осколки. Алан подлетел к окну и рванул рамы во внутрь.
— А ну, пошли! Я ща уже выстегну эту охеревшую тварь, отвечаю! – он быстро перекинул ноги через подоконник и исчез в темноте. Гиббон выскочил следом за ним.
Тимур перегнулся вниз, вглядываясь во мрак. Это был второй этаж. Пацаны бросились в разные стороны вокруг дома. Он задумался и вдруг, повинуясь интуиции, задрал голову. Его догадка подтвердилась: по крыше мелькнула чья-то быстрая, гибкая тень.
«Стерва хитрожопая», — его лицо расплылось в довольной улыбке. «Все равно я тебя достану!»
Это начинало превращаться в увлекательную игру, похожую на псиную охоту. Тимур вылез из окна, пробежал по карнизу, и прыгнув, уцепился за изгиб водосточной трубы. Крыша загудела и загрохотала – Инга наверху, увидев его, бросилась наутек. Он с рекордной скоростью влез по трубе, подтянулся на руках и оказался на крыше. Крыша была двускатной и довольно крутой. Инга уже с завидной ловкостью карабкалась вверх по черепицам. Он, не задумываясь, ринулся за ней. Камешки, мусор и обломки черепиц из-под ее ног летели ему в лицо.

Источник