Где заходит солнце и как оно восходит
Восход и заход Солнца — это естественные процессы, происходящие регулярно в нашей Вселенной. Правда, если быть точными, то Солнце не восходит и заходит, а остается неподвижным. Вопреки расхожему мнению наших древних предков, это не небесное светило вращается вокруг нашей планеты, а Земля вместе с семью другими планетами вращается вокруг Солнца, попутно вращаясь еще и вокруг своей оси, по направлению с запада на восток.
Знание о том, с какой стороны восходит Солнце, может пригодиться туристу, как способ ориентирования по местности и даже послужить заменой компаса. Кроме того, есть любители полюбоваться закатом. Из статьи читатели могут узнать, где Солнце заходит и восходит.
Общая информация
Если спросить у людей: «С какой стороны встает Солнце?», то большинство ответит на этот «глупый» по их мнению, вопрос так: «Солнце восходит на востоке». На самом деле это утверждение неправильное. Так же, как и стандартный ответ на вопрос: «Где Солнце заходит?». Оба ответ не верные. Точнее они правильные, но только в отношении двух дней в году. Это 23 сентября и 21 марта, так называемые дни осеннего и весеннего равноденствия. Как несложно догадаться из их названия, в эти дни сутки поделены поровну — 12 часов дня и 12 часов ночи. Именно поэтому Солнце встает четко на востоке и заходит четко на западе.
В другое же время Солнце движется по небосклону совершенно иначе, совершая либо более короткую траекторию движения (тогда ночь длиннее дня) или более длинную (тогда день длиннее ночи).
Также необходимо назвать еще 2 знаменательные даты — 22 декабря и 21 июня. Это дни зимнего и летнего солнцестояния соответственно. Исходя из названия, нетрудно догадаться, что в эти дни солнце наиболее долго находится в небе. Только в день зимнего солнцестояния это действительно по отношению к Южному полушарию, а в случае с летним солнцестоянием относится к Северному полушарию. Но почему же?
Виды полушарий и различия между ними
Всего существует 4 вида полушарий — Южное и Северное, Западное и Восточное. Коротко описывая Западное и Восточное, нужно отметить, что они отличаются по часовым поясам. То есть, когда в Западном полушарии день, то в Восточном ночь и наоборот. Это происходит из-за того, что Земля вращается вокруг своей оси. В разное время суток Земля «подставляет» Солнцу разные свои части.
Но нас интересуют Северное и Южное полушария. Они отличаются по временам года. То есть, если в Северном зима, то в Южном лето и наоборот. Весна и осень соответственно тоже поменяны местами. Это происходит благодаря вращению Земли вокруг Солнца и ее неравномерному освещению.
Где заходит Солнце и где оно восходит?
Если рассматривать Северное полушарие, то летом Солнце восходит между севером и востоком, а заходит между севером и западом. Зимой встает между югом и востоком, а заходит между западом и югом. Осенью и весной Солнце встает между северо-востоком и юго-востоком, а заходит между северо-западом и юго-западом. В дни осеннего и весеннего равноденствия, как уже было отмечено, оно восходит и заходит строго на востоке и западе соответственно.
В Южном полушарии все наоборот. Этим и объясняется отличие времен года.
Необходимо упомянуть о том, что контраст между ночью и днем тем выше, чем севернее располагается рассматриваемая местность в Северном полушарии, и чем южнее в Южном. То есть, если сформировать определенное правило, то оно будет звучать так: чем ближе территория к полюсу, тем сильнее будет проявляться разница ночи и дня. И соответственно чем ближе территория к экватору, тем меньше проявляется разница дня и ночи.
Если рассматривать на конкретном примере, то на полюсах ночи длятся по нескольку месяцев, как и дни. А на экваторе разницы между ночью и днем практически нет. Из-за этого на экваторе никогда не бывает зимы и лета, здесь всегда одинаковая освещенность.
Заключение
Знание о том, где Солнце заходит и где оно восходит, может пригодиться не только для саморазвития, но и на практике. Например, отправившись в поход, вы всегда сможете определить сторону света по положению Солнца, что естественно сильно поможет вам в вопросе ориентации на местности.
Источник
Приливы и отливы. Удивительные явления
На авторском фото: заходящее солнце и прилив в новолуние на Атлантическом побережье Испании; солнце село за океан, и его лучи, выглядывающие из-за горизонта, осветили небо, усиливая объёмность, подтверждая, что земля — круглая.
Испанское побережье Атлантического океана близ маяка Трафальгар; послеобеденный отлив на португальском побережье Атлантики. Вода буквально «уходит из-под ног». Фатима, Португалия; отлив на островах Лофотенского архипелага, обнажившиеся сваи домов в селении О на юго-западе архипелага. Норвегия.
На нашей удивительной планете так много интересного и малоизученного, что всего не познать и обо всём не рассказать. Но вот о том, с чем пришлось соприкоснуться во время своих путешествий по странам, омываемым Атлантическим океаном, рассказать стоит.
Приливы и отливы — одно из поразительных явлений природы, которое до конца не изучено. Известно лишь, что силы притяжения Луны и Солнца в соединении с центробежными силами от вращения систем Земля Луна и Земля Солнце, создают на Земле приливообразующие силы. И это вызывает периодические колебания уровня океана.
Проще говоря, возникает сила, которая стремится сместить Землю по направлению к Луне и «приподнимает» все объекты, находящиеся на Земле, в направлении Луны.
Дважды в месяц, когда Луна, Земля и Солнце выстраиваются в одну линию, происходит наибольшее увеличение уровня океана. Это явление бывает в полнолуние и новолуние, и называется сизигия.
Когда Луна находится на своей орбите на критическом расстоянии от Земли, то приливы достигают максимальной высоты. Отливы, соответственно, максимально низки.
Когда Солнце и Луна образуют угол в 90°, как в период половинной фазы Луны, силы их притяжения уравновешивают друг друга, в результате чего разница в уровнях прилива и отлива меньше. Это явление известно как квадратурный прилив.
На приливы и отливы влияют не только эти силы, хотя они основополагающие. Но и другие атмосферные явления, такие, как направление ветра, температура воды и воздуха, контуры омываемого побережья, и другие условия. Они как бы накладываются на силы гравитационные. Поэтому нет единой формулы, единого правила, которому бы они подчинялись.
Сама приливная волна в открытом океане имеет высоту лишь 30-60 см, но при подходе к берегам материков или островов она значительно увеличивается.
Например, у берегов Азорских островов в Атлантическом океане приливы составляют 1-2 метра. У берегов Бельгии в Северном море — 4-5 метров. У берегов Норвегии в Норвежском море приливы достигают 6 метров.
На фото 5) — в Норвегии у юго-западного берега Лофотенских островов, в бухте близ рыбацкого посёлка Ё, хорошо видны обнажившиеся сваи, торчащие из воды в период отлива. Приливы в этом месте достигают 4-5 метров.
А вот в Балтийском море в районе Копенгагена вода поднимается всего на 15-20 сантиметров. В Чёрном море, которое тоже входит в бассейн Атлантического океана, наибольший прилив бывает 13 сантиметров в районе города Поти.
Самый большой в мире прилив от 15 до 18 метров бывает в бухте Миньс в заливе Фанди на северо-востоке Канады. Это западное побережье Атлантического океана.
На восточном берегу Атлантического океана самые высокие подъёмы воды (до 15 метров) в Бристольском заливе в Великобритании и в заливе Сен-Мало во Франции (12-14 метров).
Во время нашего пребывания в городе Кардифф, что на берегу Бристольского залива, мы наблюдали с балкона отеля, выходящего на затон Кардифского залива, такую картину.
Время приближалось к обеду, с залива подул сильный ветер, шлюзы в дамбе, отделяющей Кардиффский залив от Бристольского, открылись. Приливная вода хлынула в затон, и в нём началось движение.
Это владельцы местных яхт, пришвартованных к берегу, начали регату. Друг за другом в ряд, яхты двигались по кругу затона, подставляя ветру свои паруса. Действо продолжалось около получаса, потом так же внезапно закончилось, как и началось. Движение яхт было отлажено до такой степени, что стало ясно — повторяется это действо ежедневно.
Этот вид массового спорта в Великобритании — излюбленное занятие местных жителей, и момента пика прилива они ожидают возле своих яхт. Зрелище было незабываемое!
Точно так же за яхтсменами можно наблюдать в местечке Мон-Сен-Мишель в заливе Сен-Мало во Франции в периоды дневного прилива. Гора, на которой расположен Бенедиктинский монастырь, превращается в остров. А луга, на которых пасутся овцы и коровы в период отлива, заливаются водой и превращаются в море. По которому любители-яхтсмены-экстремалы на большой скорости бороздят воды.
Такой прилив у берегов Европы бывает два раза в день. А вот на другой стороне Атлантики, в акватории Карибского бассейна, приливы разнообразны. Встречаются суточные, полусуточные и даже смешанные.
Нам посчастливилось наблюдать большой вечерний прилив на Атлантическом побережье Испании в период новолуния.
На фото видно, как садится солнце за океан, как большая масса приливной волны буквально напирает на песчаный пляж.
В это время на берегу появляются рыбаки, шустро расставляющие свои удилища -донки, и забрасывают их в волну. Все их движения размеренны и отлажены как и у яхтсмены, они не имеют права на ошибку, ведь вода прибывает стремительно, а ветер сносит леску на берег. По мере подъёма воды надо успевать переставлять донки.
Вечером, уже со своего балкона, выходящего к океану, удалось заснять и рождение Луны. Она появилась из ниоткуда и зависла прямо над океаном.
В один из дней, во время обеденной прогулки по берегу в момент наступления отлива, на песке остался зеленовато-прозрачный обитатель океана. Он был похож на большой колючий зелёный огурец, и весь извивался. Так нам показалось.
Некоторые туристы, малознакомые с местными обитателями, бросились к нему с голыми руками, видимо, чтобы отнести его в воду. Но один из отдыхающих, судя по языку, итальянец, громким возгласом остановил доброхотов. Мужчина снял с себя майку, и с её помощью отнёс существо в воду. Позже мы узнали, что это был морской заяц. И итальянец был прав — от соприкосновения с ним можно было получить серьёзный ожёг.
Возвращаясь к приливам, хочу добавить. Что человек научился получать не только удовольствие в виде прогулок под ветерок на яхтах, но и использовать энергию приливов в благих целях.
Во многих странах мира, где бываю большие приливы, их силу используют для получения электроэнергии. Так, у нас в Приморье, на Кольском полуострове есть приливные электростанции. Есть они также и в заливе Сен-Мало во Франции, и в Китае близ Шанхая, и в других местах. Где это удивительное явление природы имеет место быть.
Источник
Солнце заходит за океан
Истинные приключения и страдания
русского штурмана Алексея Морозова
(Затерянные миры, т. XXVI)
Вдоль палубы ударила волна.
Хлынула по ватер-вейсам, пенясь, грохоча, сшибая брезенты и бочки. Пушечным выстрелом в грохоте бури треснула мачта.
«Святой Маврикий» пал на бок в провал волн, храпнув всем корпусом, как тяжелая лошадь.
Нырнул в мутную воду до мачт.
Я ухватил железную дверку, повис, захлебнулся.
«Святой Маврикий» вылетел из волн.
Клочья ливня, грохот, колыхание громад. Нос «Маврикия» взлетел к черному небу, палубы бегут вниз.
Горы океана слились. Миллионы белоголовых старух летят по гребням, космы расхлестаны бурей, схватились в пляшущую цепь злые духи океана, визжащие дьяволы.
Гудя поднялась над шхуной волна. — Грянула.
Точно свинцовой балкой ударило… С железным скрежетом лопнула винтовая цепь. — Пронеслась удавом, завитым в свистящие дуги.
Железная дверь отпахнулась, удар оторвал и сбросил меня вниз по трапу. Шипя, погналась волна…
Я упал в машинное отделение. Поднялся, хватаясь за горячий котел, — все бежало от рук, тряслось — стонало, — но волна догнала, сшибла. Зазвенели, лопаясь, стекла… И очнулся я от холода на угольях.
В машинной был рассеянный сероватый свет, как в ателье фотографа.
Пролом над головой похож на рваные края люка. Едва мелькнет желтая стрелка корабельного фонаря, точно буря прикрутила фитиль.
Шхуна не стонет и не дрожит.
— Мы стоим, — окликнул я, сам не зная кого. — Шторм кончился?
В машинной черная, жирная вода по колени.
Отблескивает фонарь. Сбитые поршни, еще маслянистые и блестящие, висят, как медные, мертвые пауки. Жерло топки погасло.
Мы потерпели крушение, может быть, день, может быть, неделю тому назад…
Дрожа от страха и холода, пошарил я в темноте. Пальцы наткнулись на мокрые штаны, на кожаную куртку механика.
Он сидит под фонарем. Его тяжелые, как оглобли, руки опущены вдоль тела, голова закинута.
Из пролома звучно и мерно каплет вода.
Разрушение, тишина. Смерть. Может быть, это наши души, еще полные страха и терзаний жизни, прижались друг к другу в замерзающем трюме…
На палубе я зажмурился от холодного сероватого света.
Я тащу механика под мышки.
Ноги мертвеца волочатся по шуршащему углю. В прищуренных глазах — холодная, стеклянная мгла.
Замасленная черная куртка вдавлена на груди, смята, и там куски шерсти, запеклой крови, темного мяса: механику пробило грудь поршневым стержнем.
Кругом — Ледовитый океан.
Слева от корабля бегут синие тучи. Они похожи на синие табуны лошадей, на дикую скачку. Буря ушла…
Через палубу мирно перекатывает волна.
Разрушенная и обледенелая, стала палуба свалкой железного лома, треснувших бочек, досок. Обрывки снастей треплются по ветру, как вороха чудовищных волос.
Открыта настежь доска больверта. Я скрестил мертвецу на груди руки, завязал ему лицо его же курткой из чертовой кожи и крепко прикрутил к ногам тяжелый шатун.
И когда, ногами вперед, медленно, как бы в раздумье, мертвец стал двигаться от толчка к борту с перекатной волной, я снял шапку и, утирая мокрым мехом лицо, громко прочел «Отче наш».
Голова мертвеца долго носилась по темным волнам у самого борта. Рыжеватые волосы гладко откинуты водой назад. В последний раз я заметил на бледном лбу глубокие черные морщины, куда въелся уголь…
У винтового ворота, у груды заскорузлых, скрипящих на ветру брезентов лежит Никодим.
Он без шапки, точно спит. Его светлые волосы, стриженные по-морски в кружок, вода причесала ко лбу. Рот открыт. Я нагнулся: по краю губ течет темная кровь…
Волна мирно ходит по палубе, заливая светловолосого нашего плотника Никодима, безбородого парня. Я потянул на него брезент. Он ломится под пальцами, примерз.
А у кубрика за камбузным шкафом — насмешка бури — баки с водой даже не помяты и крышки плотно привинчены.
Когда шхуна легла из пролива Железных Ворот к Калгуеву острову, я сам привинтил крышки: бежали навстречу седые гряды, точно цепи белых солдат неслись на приступ из океана и я был уверен тогда, что нас будет трепать.
Я обошел шхуну, вернулся к брезентам.
Никодим уже не лежал там. Парня смыло волной.
Рулевой, латыш Берзинь, лоцман Иван, этот не то норвежец, не то немец Адам Дубсен и капитан-хозяин шхуны, — еще четверо должны быть на корабле.
— Гей, кто жив, выходи, гей, гей!
Только вода журчит, только шумят космы сорванных снастей. Обмерзлая шхуна молчит…
Пустыня неба, пустыня вод. Всех смыло… Гибель… Я сухо, как собака, завыл.
И от воя кто-то другой, неистовый, крепкий разогнулся во мне, — зверь сильный, живой, вопиющий, вечный зверь-человек…
— Спасите! — звал я и все мускулы судорожно сжимались, топали, бесились, выли во мне.
Я бросился вниз.
Железной лопатой зашвырял уголь в холодную топку, — голый, захлебываясь потом.
Точно тысячи сумасшедших, голых и скользких склонялись и выпрямлялись во мне, гремя железной лопатой о чугунную заслонку. Я бросил в топку горящий фонарь — пламя вспыхнуло, лизнуло тьму… Огонь…
Запел в круглом жерле ликующим гулом огонь. Жаром опалило грудь, лицо, я ослабел.
Зеленый океан, зеленое небо.
Спят озябшие фиолетовые облака, красноватые по краям.
Тихо вздымаемые воды отблескивают зигзагами, двигаются ровными горами. Океан спит.
Мокрое, стылое солнце бродит по обрывам снастей, по груде досок, сбитых, как на пожарище.
Из нашей черной трубы курится дым, низко стелется за шхуной над водой и от него длинная тень: я держу огонь в топке.
Машина разбита. Красные лопасти винта повисли в воздухе. Их слегка повертывает ветер. Студеные порывы — дыхание океана — гремят в ушах.
У меня ни страха, ни сожаления.
«Св. Маврикий» лежит на боку, но его несет по океану…
Там, — под темной водой, — ноздреватый, грязный лед, вороха морской крапивы-акалефы… Лед под «Св. Маврикием».
На пловучую ледяную отмель шхуна наткнулась килем и волны не разбили ее только потому, что шторм ушел…
И теперь я один плыву на громадной льдине по океану. Я понял, почему так долго ныряла за бортом рыжая голова механика: мертвец плавал на ледяной отмели…
Красноватые акалефы на темной льдине похожи на клубки ржавых мокрых змей. Я погрозил им кулаком, — побежал к капитанской каюте…
В капитанской каюте фотографический портрет нашего хозяина Петерсена висит боком на одном гвозде. Буря не разбила стекла. Сколько раз под этим портретом — тяжелые обритые губы, низкий лоб вдавлен к переносью грубой морщиной, навыкате жадные глаза — Петерсен отсчитывал нам жалованье замасленными датскими кредитками, провонявшими китовым жиром. И ругался, захлебываясь мокротой, которая всегда клокотала у него в горле…
Я ненавидел Петерсена.
Мы все ненавидели его и еще Адама Дубсена, матовобледного, с черной эспаньолкой, больше похожего на лакея из парижских кафе, чем на матроса. Дубсен бил нас по плечам плетью, а Петерсен, налитый кровью, отсчитывал удары, перекатывая в губах обкусанную трубку.
Да, в океане нас били. Впрочем, я сам виноват: не нанимайся на китобойные корабли, которые собирают матросов по кабакам.
Но я тогда голодал. Минуло шесть лет, как я бросил Россию.
Когда-то я был штурманом российского флота, потом летчиком, а теперь играл на окарине в копенгагенских матросских кабаках.
И, когда Адам Дубсен предложил мне работу на китолове и рейс в Ледовитый океан, конечно, я согласился.
Мы лавировали у Канинской Земли и у пролива Железных Ворот, искали китов.
Источник