Соскочил с луны лунарь

Познавательный ресурс о культуре, науке и искусстве

Кур.С.Ив. ом

Сайт Курия Сергея Ивановича

Сергей Курий — Выпивоха-Лунарь (на ст. Д.Р.Р.Толкина)

Архивная запись 1998 года:

_______________________________________________________________________

Текст песни «Выпивоха-Лунарь»:

C Am
Под горой стоит трактир.
F C
Но не в этом диво.
Am
Под горой стоит трактир.
F G
Но не в этом диво.
F C
Дивно то, что как-то встарь
G F
Соскочил с луны лунарь,
C
Чтобы выпить пива.

Вот зашёл в трактир лунарь,
Но не в этом дело.
Вот зашёл в трактир лунарь,
Но не в этом дело.
Там был пёс и этот пёс
Хохотал над ним до слёз —
Видимо за дело.

F G C Am
А корова у дверей,
F G C
Подбочась вальяжно,
Под дуду пустилась в пляс,
Но не это важно.
И неважно, что ножи,
Вилки и тарелки,
Стали весело скакать
И играть в горелки.

Вот испил пивка лунарь,
Но беда не в этом.
Вот испил пивка лунарь,
Но беда не в этом.
Худо то, что он под стул
Закатился и уснул
И не встал с рассветом.

Спит лунарь — и ни гугу,
Как в своей постели.
Спит лунарь — и ни гугу,
Как в своей постели.
Ну подняли старину,
Зашвырнули на луну —
В самый раз успели.

Тут корова вдруг взвилась
В небо, будто птица.
Долетела до луны —
Ох, не воротится !
На луне она живёт,
Но не в том потеха.
На заре весёлый пёс
Озверел от смеха.

Убралась луна с небес,
Быстро и устало.
Убралась луна с небес,
Быстро и устало:
Дождалась богатыря,
Выпивоху-лунаря, —
Тут и солнце встало.

Огляделось — день, как день,
Небо — голубое,
Огляделось — день, как день,
Небо — голубое,
Но в трактире не встаёт,
А ложится спать народ —
Это что ж такое?!

Текст — Д.Р.Р.Толкин в пер. пер. А.Кистяковского —
из эпопеи «Властелин Колец», кн.1, гл.9;
Музыка и исполнение — Сергей Курий — 13.08.1994.

_______________________________________________________________________

КОММЕНТАРИИ:

Песня, написанная чуть ли не одновременно с «Великим Лихом Дарина». Писалась долго, мешала хитрая ритмика текста. Проблему я решил, повторяя некоторые строки два раза. В итоге песня вышла очень адекватная, по-настоящему, веселая и трактирная.

СПРАВКА:

Отрывок из Д. Р.Р. Толкин «Властелин Колец». (пер. Муравьёва и Кистяковского):

Фродо почувствовал себя полным болваном и принялся, как это было у него в обычае, когда доходило до речей, копаться в кармане. Он нащупал цепочку, Кольцо — и ему вдруг до ужаса захотелось исчезнуть… правда, захотел он будто не сам, а по чьей-то подсказке. Он удержался от искушения и сжал Кольцо в горсти — словно затем, чтобы оно не ускользнуло и не наделало безобразий. Во всяком случае, оно ему вроде бы ничего не подсказало: попробовало, да не вышло. Для начала он произнес «приятственное слово», как сказали бы в Хоббитании:
— Все мы очень тронуты вашим теплым приемом, и смею надеяться, что мое краткое пребывание здесь обновит былые узы дружбы между Хоббитанией и Пригорьем, — потом замялся и закашлялся.
Теперь на него глядели все в зале.
— Песню! — крикнул кто-то из хоббитов.
— Песню! Песню! — подхватили другие. — Что-нибудь новенькое или из старенького, чего никто не слышал!
Фродо на миг растерялся. Потом припомнил смешную песню, которую очень любил Бильбо (и очень гордился ею — должно быть, потому, что сам ее сочинил). Вот она — целиком, а то нынче из нее помнят только отдельные строки:

Под горой стоит трактир.
Но не в этом диво…

___________________________________

Источник

Текст песни Потаня — Под горой стоит трактир

Кто круче?

Стихи: Дж. Р. Р. Толкиен
Под горой стоит трактир,
Но не в этом диво.
Дивно то, что как-то встарь
Соскочил с луны лунарь,
Чтобы выпить пива.

Вот зашел в трактир лунарь,
Но не в этом дело.
Там был пес, и этот пес
Хохотал над ним до слез —
Видимо, за дело.

Вот лунарь спросил пивка,
Но не это странно.
Там был кот, и этот кот
На дуде играл гавот
Весело и рьяно.

А корова у дверей,
Подбочась вальяжно,
Под дуду пустилась в пляс
И плясала целый час,
Но не это важно.

И не важно, что ножи,
Ложки и тарелки
Стали весело скакать,
В огоньках свечей сверкать
Да играть в горелки.

А корова поднялась,
Гордо и отважно,
Да как встанет на дыбы,
Как пойдет бодать дубы! —
Это все не страшно.

Вот испил пивка лунарь,
Но беда не в этом.
Худо то, что он под стул
Закатился и уснул
И не встал с рассветом.

Начал кот опять дудеть,
Но не в этом штука.
Он дудел что было сил,
Тут и мертвый бы вскочил.
А лунарь — ни звука.

Спит лунарь — и ни гугу,
Как в своей постели.
Ну, подняли старину,
Зашвырнули на луну —
В самый раз успели.

Дунул кот в свою дуду
Гулко и беспечно —
Лопнула его дуда,
А была ведь хоть куда!
Но ничто не вечно.

Тут корова вдруг взвилась
В небо, будто птица.
Долетела до луны,
Поглядела с вышины —
Ох, не воротиться!

На луне она живет,
Но не в том потеха.
На заре веселый пес
Зубы скалить стал всерьез —
Озверел от смеха.

Убралась луна с небес,
Быстро и устало:
Дождалась богатыря,
Выпивоху-лунаря, —
Тут и солнце встало.

Огляделось — день как день,
Небо — голубое,
Но в трактире не встает,
А ложится спать народ —
Это что ж такое?! Poems: JRR Tolkien
Under the mountain inn stands ,
But this is not a miracle .
Marvelous that somehow old days
Jumped off the moon Lunar ,
To drink beer.

That went to the tavern Lunar ,
But not in this case .
There was a dog , and this dog
Laughed at him to tears —
Apparently , for the cause .

Here Lunar asked beer,
But this is not strange.
There was a cat , and this cat
The dude playing gavotte
Fun and zealously .

A cow at the door ,
Podbochas impressively ,
Under the tune began to dance
And danced for an hour,
But this is not important .

It does not matter that the knives ,
Spoons and plates
Steel gambol ,
In the candles sparkle
Yes play burner.

A cow stood,
Proudly and bravely
But how will be on its hind legs ,
How will oaks butt ! —
It ‘s not scary.

That drank beer Lunar ,
But the trouble is not the case.
Bad that it is under the chair
Rolled and fell asleep
And did not get up at dawn.

Cat started again play the pipe ,
But not in this thing.
He dudel as I could ,
There would be dead and jumped .
A Lunar — no sound.

Lunar asleep — and not a word ,
As in his bed .
Well, antique rose ,
Hurled at the moon —
At most times had .

Cat blew his tune
Loudly and blithely —
Broke his duda ,
And it was because no matter where !
But nothing lasts forever.

Here cow suddenly soared
In the sky like a bird.
Flew to the moon,
Looked with vyshiny —
Oh, do not come back !

On the moon she lives ,
But not in the fun .
At the dawn of a cheerful dog
Teeth grin became seriously —
Furious laughter.

Remove the moon from the sky
Quickly and wearily :
Wait for heroes ,
Lunar — drinkers —
Here and the sun has risen .

Looked around — as a day ,
Sky — blue ,
But in a restaurant does not arise ,
And people go to bed —
It that is ?

Источник

Соскочил с луны лунарь

THE LORD OF THE RINGS

Читайте также: Под одной засыпаем луной

The Fellowship of the Ring

The Return of the King

Originally published in the English language by

HarperCollins Publishers Ltd.

Печатается с разрешения издательства HarperCollins Publishers

Limited и литературного агентства Andrew Nurnberg.

Перевод с английского

В. Муравьева (пролог, книги 1, 3–6),

А. Кистяковского (книги 1, 2 и стихи)

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Долгая жизнь Джона Рональда Руэла Толкина (1892–1973) закончилась – именно закончилась, а не оборвалась! – полтора десятка лет назад. Она стала преддверием его посмертного существования на земле, конца которому пока не предвидится. Если подыскивать подобие для этой жизни, то больше всего она, пожалуй, похожа на просторный, но вовсе не огромный, просто большой кабинет, он же домашняя библиотека, в старинном, то есть всего-навсего викторианском, доме; справа камин с мраморной доской, кресло у камина, гравюры, резные этажерочки с диковинками – между стеллажами. Много всякого (больше всего книг, хотя их не слишком много), но ничего, как ни странно, лишнего. А хозяин словно сейчас только вышел и вот-вот вернется – вышел не через дверь (через дверь мы вошли), а через сияющее и поистине огромное окно в другом конце кабинета. И его жизнь – вовсе не кабинетная, но это потом – представима лишь в ярком и чистом свете.

Выйти-то он, конечно, вышел, от смерти никуда не денешься, но вышел затем, чтобы остаться с нами. И остался, даром что его покамест в кабинете вроде бы и нет; ну как же нет, есть он, и даже без особенной мистики – говорил же завзятый материалист лорд Бертран Рассел: почем мы знаем, вдруг столы за нашей спиной превращаются в кенгуру? Такого нам не надо, обойдемся без австралийских сумчатых, а вот Джон Рональд Руэл, разумеется, присутствует за нашей спиной, и вырастают за нею деревья, без которых он жизни никак не мыслил, они были для него главным жизнетворным началом. И много чего еще до странности знакомого мы обнаружим наяву стараниями Дж. Р.Р. Толкина, невзначай оглянувшись.

Но мы не оглядываемся – успеется; мы медленно обводим глазами оставленную нам на обозрение долгую жизнь. И очертания воображаемого кабинета расплываются: в последние годы жизни профессора Толкина его скромная библиотека размещалась в бывшем гаражике, пристроенном к стандартному современному домику на окраине Оксфорда. Пристройка эта, кстати, заодно служила кабинетом, где всемирно известный автор эпопеи «Властелин Колец» принимал посетителей, в том числе и английского литератора Хамфри Карпентера, который впоследствии, в 1977 году, опубликовал его жизнеописание, сущий кладезь фактов – черпай не вычерпаешь. Будем черпать. Перенесемся от конца жизни к ее началу и представим себе времена почти непредставимые, хоть не такие уж и далекие.

Джон Рональд Руэл Толкин (и Джон, и в особенности Руэл – имена фамильные, до поры до времени, а у друзей всегда он звался просто Рональдом) родился 3 января 1892 года в городе Блумфонтейне, столице южноафриканской Оранжевой Республики, за семьсот с лишним километров к северо-востоку от Кейптауна, посреди ровной, пыльной, голой степи – вельда. Через семь лет разбушевалась взбудоражившая весь мир и открывшая XX век англо-бурская война, повсюду запели «Трансвааль, Трансвааль, страна моя, ты вся горишь в огне», а название жалкого городка замелькало во фронтовых сводках на первых страницах газет. Но пока это была такая глушь… Такая самая, в которую было тогда принято отправлять молодых англичан – чтобы выказывали и доказывали упорство и предприимчивость. Вот и англичанин в третьем поколении Артур Толкин, внук германского иммигранта фортепьянных дел мастера Толькюна, когда семейная фирма вконец разорилась, выхлопотал себе место управляющего банком в Блумфонтейне. Ему хотелось не столько ехать за тридевять земель, сколько жениться на любимой девушке, некой Мейбл Саффилд, чей отец, опустившись от суконщика до коммивояжера, требовал от жениха жизненных перспектив. В родном Бирмингеме их не было, а в Южной Африке пусть отдаленные, но обозначались. Мейбл отдали скрепя сердце, и Артур увез ее в тридесятое царство, то бишь в Оранжевую Республику, где она родила ему не только вышеупомянутого Рональда, но и младшего его брата Хилари Артура Руэла.

Читайте также: Луна дает свет земле

Очень мало осталось в памяти у старшего сына от Южной Африки: ну, тарантул укусил, ну, змеи живут в сарае и туда маленьким ходить нельзя, по забору скачут соседские обезьянки, норовят не то стащить, не то слопать белье, по ночам воют шакалы и рычат львы, отец сажает деревца, а кругом страшный простор безграничного вельда, тяжкий зной и жухлая высокая трава. А больше, пожалуй, и ничего. Нет, качал головой профессор Толкин, больше, кажется, ничего не помню.

В апреле 1895 года мальчики вместе с матерью отплыли в Англию – повидаться с родными и отдохнуть от южноафриканского климата. Отдохнули неплохо и собрались обратно к отцу. Накануне отъезда, 14 февраля 1896 года, под диктовку четырехлетнего Рональда писалось письмо: «Я теперь такой стал большой, и у меня, совсем как у большого, и пальтишко, и помочи… Ты, наверно, даже не узнаешь и меня, и малыша…» Письмо это не было отправлено, потому и сохранилось. В этот день пришла телеграмма о том, что у отца кровоизлияние в мозг – последствие ревматизма. На следующий день – о его смерти.

Плыть в Южную Африку было незачем. Мейбл Толкин осталась в Бирмингеме с двумя малолетками сиротами на руках и почти без средств к существованию: очень немного удалось скопить ее мужу за пять блумфонтейнских лет. Правда, она знала латынь, французский, немецкий, рисовала, играла на фортепьяно – могла, стало быть, давать уроки. И решила как-нибудь сводить концы с концами, главное же – ни от кого не зависеть, ни на кого не рассчитывать, никому не быть обязанной. Впрочем, на бедствующую родню с обеих сторон надеяться и не приходилось. Она задешево сняла коттедж за городом, возле дороги из Бирмингема в Стратфорд-на-Эйвоне. Дети должны расти у реки или озера, среди деревьев и зелени – таково было одно из ее твердых убеждений. Мейбл вообще придерживалась убеждений твердых и вскоре обрела для них прочную основу, обратившись в католичество. (Она овдовела в двадцать пять лет, была очень миловидна и обаятельна, но жить заново не собиралась.) По тогдашним временам в Англии обращение это означало многое, и прежде всего, помимо перемены общепринятых мнений, особый образ жизни, почти демонстративно противопоставленный общему социальному быту.

Мало того, она и детей решила, что называется, «испортить», сильно затруднив им жизнеустройство, и со свойственной ей неукоснительностью занялась их религиозным воспитанием. Роль этого материнского решения в судьбе и формировании личности Рональда Толкина трудно переоценить. Волею обстоятельств оно стало необратимым, и Толкин никогда ни на йоту не поступился преподанными ему в нежном возрасте религиозными принципами. Правда, никакого неофитского рвения у него не было, и в отличие, скажем, от своего старшего современника, новообращенного Г. К. Честертона, он не считал нужным провозглашать свое кредо на всех перекрестках. Зато в другом они очень схожи: оба эти приверженца римско-католического вероисповедания – англичане до мозга костей. Рональд, кстати, и внешне удался в мать (Хилари – в отца) и по-настоящему дома чувствовал себя только в глубокой английской провинции, вустерширской «глубинке».

Источник