Стихотворение «Занялася заря» Суриков Иван Захарович
Занялася заря —
Скоро солнце взойдет.
Слышишь… чу. соловей
Щелкнул где-то, поет.
И все ярче, светлей
Переливы зари;
Словно пар над рекой
Поднялся, посмотри.
От цветов, на полях
Льется запах кругом,
И сияет роса
На траве серебром.
Над рекой, наклонясь,
Что-то шепчет камыш,
А кругом, по полям
Непробудная тишь.
Как отрадно, легко,
Широко дышит грудь:
Ну, молись же скорей,
Ну, молись, да и в путь!
Еще стихотворения:
Пьяный бор к воде склонился Пьяный бор к воде склонился, Берег кровью обагрился: Солнце стало над рекой, Солнце рдеет над рекой. Взмахи вижу сильных весел, Кто-то камень в воду бросил… Снова тягостная тишь; Над водою.
Ноктюрн (Месяц гладит камыши…) Месяц гладит камыши Сквозь сирени шалаши… Все — душа, и ни души. Все — мечта, все — божество, Вечной тайны волшебство, Вечной жизни торжество. Лес — как сказочный камыш, А.
День что-то хмурится… Над пасмурной землею День что-то хмурится… Над пасмурной землею Повисли облака туманною грядою, Но в чутком воздухе царят теплынь и тишь: Не колыхнется лист черемухи душистой, Не вздрогнет озеро струею серебристой, Не прошуршит.
День что-то хмурится День что-то хмурится… Над пасмурной землею Повисли облака туманною грядою, Но в чутком воздухе царят теплынь и тишь: Не колыхнется лист черемухи душистой, Не вздрогнет озеро струею серебристой, Не прошуршит.
Лежит заря, как опоясок Лежит заря, как опоясок, И эту реку, лес и тишь С их расточительностью красок Ни с чем на свете не сравнишь! Нельзя сказать об них словами, И нету человечьих слов.
Еще заря не встала над селом Еще заря не встала над селом, Еще лежат в саду десятки теней, Еще блистает лунным серебром Замерзший мир деревьев и растений. Какая ранняя и звонкая зима! Еще вчера был день.
Взошла заря. Дыханием приятным Взошла заря. Дыханием приятным Сманила сон с моих она очей; Из хижины за гостем благодатным Я восходил на верх горы моей; Жемчуг росы по травкам ароматным Уже блистал младым огнем.
Береза Белая береза Под моим окном Принакрылась снегом, Точно серебром. На пушистых ветках Снежною каймой Распустились кисти Белой бахромой. И стоит береза В сонной тишине, И горят снежинки В золотом огне.
Ключ Струись, Струись, Холодный ключ осенний. Молись, Молись, И веруй неизменней. Молись, Молись, Молитвой неугодной. Струись, Струись, Осенний ключ холодный….
Элегия V (Все тихо! и заря…) Все тихо! и заря багряною стопой По синеве небес безмолвно пробежала… И мгла, что гор хребты и рощи покрывала, Волнуясь, стелется туманною рекой По лугу пестрому и ниве молодой. Блаженные.
Русалка Пахнуло с восходом огромной луны сладчайшею свежестью в плечи весны. Колеблясь, колдуя в лазури ночной, прозрачное чудо висит над рекой. Все тихо и хрупко. Лишь дышит камыш; над влагой мелькает.
Ночью Хороша эта ночка, безмолвная, ясная, С фосфорической, полной луной, Эта песнь соловьиная, звонкая, страстная, Эта мертвая тишь над рекой. Как покойно кругом! В даль, сияньем залитую, Ширь полей, утопая, бежит.
В тихой пристани На берег радостный выносит Мою ладью девятый вал. Пушкин Вот наш старый с колоннами серенький дом, С красной крышей, с массивным балконом. Барский сад на просторе разросся кругом, И поля.
Черемуха Черемуха душистая С весною расцвела И ветки золотистые, Что кудри, завила. Кругом роса медвяная Сползает по коре, Под нею зелень пряная Сияет в серебре. А рядом, у проталинки, В траве.
Бандероль священно любимому Александру Галичу Молись гусар пока крылечко алое, сверкай и пой на кляче вороной пока тебя седые девки балуют и пьяный нож обходит стороной. Молись гусар отныне… или присно на табакерке.
Искушение Мне не хочется больше идти. Не взманит меня ласковость грез. Каменисто–неверны пути. Неприступен и страшен утес. Я устал. Я упал. Я увяз В обжигающем мягком песке. Хорошо в вечереющий час.
Мадонна Мадонна грустная крестом сложила руки: О чем же плакать ей, блаженной, в небесах? О чем молиться ей — и к небу сердца звуки, Вздыхая, воссылать в уныньи и слезах? Недаром.
Луна торжествовала. Полночь. Тишь Луна торжествовала. Полночь. Тишь. Трава спала, спал берег, спал камыш, Волна спала в ногах у камыша… И лишь бессонно маялась душа. О чем? О ком? А все о том, о.
Октябрьский рассвет Ночь побледнела, и месяц садится За реку красным серпом. Сонный туман на лугах серебрится, Черный камыш отсырел и дымится, Ветер шуршит камышом. Тишь на деревне. В часовне лампада Меркнет, устало.
Утро Звезды меркнут и гаснут. В огне облака. Белый пар по лугам расстилается. По зеркальной воде, по кудрям лозняка От зари алый свет разливается. Дремлет чуткий камыш. Тишь — безлюдье вокруг.
Затишье Заснули тихие поля, Умолкли шумные дубравы, И слышно, как вздыхают травы, И слышно, как ползет змея, Сухими мхами шевеля. Иди туда, где над рекою Стоит задумчиво камыш. Там на воде.
Заря Тебя меж нощию и днем Поставил бог, как вечную границу, Тебя облек он пурпурным огнем, Тебе он дал в сопутницы денницу. Когда на небе голубом Ты светишь, тихо дорогая, —.
Рок Выплывая из-за тучи, Зевса гневного посол Вержет гром и огнь летучий На скалы, на лес дремучий, На веселый град и дол. О, молись, молись Зевесу, Чтоб тебя не покарал, И.
Заря Заря! Унынье, страх лучей ее бегут, И сердце бьется жизни жаждой; Толпою бодрою идем на жизнь и труд! Свое для всех положит каждый. Идем на жизнь и труд! В пылающих.
Мельница в Даргавском ущелье Все жужжит беспокойное веретено — То ли осы снуют, то ли гнется камыш,- Осетинская мельница мелет зерно, Ты в Даргавском ущелье стоишь. Там в плетеной корзине скрипят жернова, Колесо без.
Заря любви Как, наливаясь, рдяной плод Полдневной кровию смуглеет, Как в брызгах огненных смелеет, Пред близким солнцем небосвод, Так ты, любовь, упреждена Зарей души, лучом-предтечей. Таинственно осветлена, На солнце зарится она, Пока.
Заря во всю ночь Было поздно; в душе замирающий шум Пережитого дня был чуть слышен; Сумрак вешнего бреда, видений и дум Надвигался — волшебен и пышен. В нем росли очертанья дремучих дерев, В нем.
Нас предрассветная заря Нас предрассветная заря Надеждой радует не зря, И неспроста пугает нас Тревожный сумеречный час. Лишается земля примет, Когда на ней исчезнет свет, Все дело в свете, но и он Лишь.
Заря рассветная Заря рассветная… Пылающий эфир. Она — сквозная ткань меж жизнию и снами. И, солнце затаив, схлынула весь мир Златобагряными, горячими волнами! Пусть не торопит день прихода своего! В огне сокрытом.
Заря во всю ночь Да, ночью летнею, когда заря с зарею Соприкасаются, сойдясь одна с другою, С особой ясностью на памяти моей Встает прошедшее давно прожитых дней… Обычный ход от детства в возмужалость; Ненужный.
И птицы и заря-красавица И птицы и заря-красавица Нет-нет, да сновиденья будят: В руке дающей пусть прибавится, А в отнимающей — убудет. Какая мудрая романтика, Какие глупые советы! — Рукою старого ревматика Нашариваю сигареты.
Призыв Кланяйся, смертный, дневной синеве! Кланяйся листьям, их вешней молве, Кланяйся — ниже — осенней траве! Звонко в горячей молитве хвали Алую розу, нарядность земли, Звонче же — ветку в дорожной.
Заря прощается с землею Заря прощается с землею, Ложится пар на дне долин, Смотрю на лес, покрытый мглою, И на огни его вершин. Как незаметно потухают Лучи и гаснут под конец! С какою негой.
Заря лениво догорает Заря лениво догорает На небе алой полосой; Село беззвучно засыпает В сияньи ночи голубой; И только песня, замирая, В уснувшем воздухе звучит, Да ручеек, струей играя, С журчаньем по лесу.
Заря окликает другую Заря окликает другую, Дымится овсяная гладь… Я вспомнил тебя, дорогую, Моя одряхлевшая мать. Как прежде ходя на пригорок, Костыль свой сжимая в руке, Ты смотришь на лунный опорок, Плывущий по.
И снилось мне: заря туманная И снилось мне: заря туманная, В полях густеющая мгла, И сосен кровь благоуханная — Светлотекущая смола. И кто-то мне родимым голосом Все то же на ухо твердит,- Так в сентябре.
Тополю Серебряный тополь, мы ровни с тобой, Но ты беззаботно-кудрявой главой Поднялся высоко; раскинул широкую тень И весело шелестом листьев приветствуешь день. Ровесник мой тополь, мы молоды оба равно И поровну.
Вот уж вечер. Роса Вот уж вечер. Роса Блестит на крапиве. Я стою у дороги, Прислонившись к иве. От луны свет большой Прямо на нашу крышу. Где-то песнь соловья Вдалеке я слышу. Хорошо и.
Опять заря зависла, как костер Опять заря зависла, как костер. Бросая искры, ночь идет на убыль. Последний снег подошвами растерт, и первый дождь на митингах погублен. В такую пору лучше бы в селе, затерянном в.
Какая теплая и темная заря! Какая теплая и темная заря! Давным-давно закат, чуть тлея, чуть горя, Померк над сонными весенними полями, И мягкими на все ложится ночь тенями, В вечерние мечты, в раздумье погрузив Все.
Источник
Стало солнце над рекою
И сорок лет спустя мы спорим,
Кто виноват и почему.
Так в страшный час над Черным морем
Россия рухнула во тьму.
Во всю старались рысь и прыть;
Не в силах чуда совершить.
И начался героев-нищих
Голгофский путь и торжество,
Непримиримость все простивших,
Не позабывших ничего.
Все чаще эти объявленья:
Однополчане и семья
Вновь выражают сожаленья.
«Сегодня ты, а завтра я!»
Мы вымираем по порядку —
Кто поутру, кто вечерком
И на кладбищенскую грядку
Ложимся, ровненько, рядком.
Невероятно до смешного:
Был целый мир — и нет его.
Вдруг — ни похода ледяного,
Ни капитана Иванова,
Ну, абсолютно ничего!
Зима идет своим порядком —
Опять снежок. Еще должок.
И гадко в этом мире гадком
Жевать вчерашний пирожок.
И в этом мире слишком узком,
Где все потеря и урон
Считать себя, с чего-то, русским,
Читать стихи, считать ворон.
Разнежась, радоваться маю,
Когда растаяла зима.
О, Господи, не понимаю,
Как все мы, не сойдя с ума,
Встаем-ложимся, щеки бреем,
Гуляем или пьем-едим,
О прошлом-будущем жалеем,
А душу все не продадим.
Вот эту вянущую душку —
За гривенник, копейку, грош.
Дороговато? — За полушку.
Бери бесплатно! — Не берешь?
Нет в России даже дорогих могил,
Может быть и были — только я забыл.
Нету Петербурга, Киева, Москвы —
Может быть и были, да забыл, увы.
Ни границ не знаю, ни морей, ни рек,
Знаю — там остался русский человек.
Русский он по сердцу, русский по уму,
Если я с ним встречусь, я его пойму.
Сразу, с полуслова. И тогда начну
Различать в тумане и его страну.
Овеянный тускнеющею славой,
В кольце святош, кретинов и пройдох,
Не изнемог в бою Орел Двуглавый,
А жутко, унизительно издох.
Один сказал с усмешкою: «дождался!»
Другой заплакал: «Господи, прости. «
А чучела никто не догадался
В изгнанье, как в могилу, унести.
Эмалевый крестик в петлице
И серой тужурки сукно.
Какие печальные лица
И как это было давно.
Какие прекрасные лица
И как безнадежно бледны —
Четыре великих княжны.
Несколько поэтов, Достоевский,
Несколько царей, орел двуглавый
И державная дорога — Невский.
Что мне делать с этой бывшей славой?
Бывшей, павшей, изменившей, сгнившей?
Широка на Соловки дорога,
Но царю и Богу изменивший
Не достоин ни царя, ни Бога.
Из белого олонецкого камня
Рукою кустаря трудолюбивой
Высокого и ясного искусства
Нам явлены простые образцы.
И я гляжу на них в тревоге смутной,
Как, может быть, грядущий математик,
В ребячестве еще не зная чисел,
В учебник геометрии глядит.
Я разлюбил созданья живописцев,
И музыка мне стала тяжким шумом,
И сон мои одолевает веки,
Когда я слушаю стихи друзей.
Но с каждым днем сильней душа томится
Об острове зеленом Валааме,
О церкви из олонецкого камня,
О ветре, соснах и волне морской.
Однажды под Пасху мальчик
Родился на свете,
Розовый и невинный,
Как все остальные дети.
Родители его были
Не бедны и не богаты,
Он учился, молился Богу,
Играл в снежки и солдаты.
Когда же подрос молодчик,
Пригожий, румяный, удалый,
Стал он карманным вором,
Шулером и вышибалой.
Полюбил водку и женщин,
Разучился Богу молиться,
Жил беззаботно, словно
Дерево или птица.
Сапоги Скороход, бриолином
Напомаженный, на руку скорый.
И в драке во время дележки
Его закололи воры.
В Калинкинскую больницу
А душа на серебряных крыльях
Никто не служил панихиды,
Никто не плакал о Ване,
Никто не знает, что стал он
Ангелом в Божьем стане.
Что ласкова с ним Божья Матерь,
Любит его Спаситель,
Что, быть может, твой или мой он
О, сердце, о, сердце,
Опять тебя тянет
Где ясны криницы
В столетнем бору,
На дряхлой бумаге
Бедны и напрасны
Так ясны, прекрасны
Мне б синее утро
С молитвой встречать,
Спокойно и мудро
Встречать у ограды
Здесь горько томиться,
Там — сладко молиться
В янтарную ночь.
Чтоб ветер ветвями
В окошко стучал,
Чтоб лучик зеленый
Снова теплятся лампады
Ярче звезд у алтаря.
В сердце сладостной отрады
Много здесь убогих, грешных,
Ниц опущенных очей,
Много в пламени кромешных
Дышим мы на ладан росный,
Помним вечно про погост,
День скоромный или постный
Вечно нам Великий Пост.
Но недаром бьем поклоны,
Молим Бога, чернецы:
Рай веселый, лог зеленый
Уж оставили гонцы.
Уж они коней торопят,
Тучам слушаться велят;
Все-то горести утопят,
Все-то муки исцелят.
Я вывожу свои заставки.
Желанен сердцу милый труд,
Цветы пурпурные, а травки
Как самый ясный изумруд.
Какое тихое веселье,
Как внятно краски говорят.
В окошко выбеленной кельи
Глядится тополь, милый брат.
Уж вечер. Солнце над рекою.
Пылят дорогою стада.
Я знаю — этому покою
Не измениться никогда.
Молитвы, книги, размышленья
Да кисть в уверенной руке.
А горькое мое томленье
Как горний облак вдалеке.
И сердце мудро ждет чего-то
Во имя, Господи, Твое.
Блеснет на ризах позолота,
И в монастырские ворота
Ударит Вестника копье.
РОЖДЕСТВО В СКИТУ
Ушла уже за ельники,
Встречаем мы, отшельники,
Белы снега привольные
Над мерзлою травой,
И руки богомольные
Со свечкой восковой.
С небесным звоном — дольние
Сливают голос свой.
О всех, кто в море плавает,
Сражается в бою,
О всех, кто лег со славою
Пусть враг во тьме находится
И меч иступит свой,
А наше войско — водится
Победная и грозная,
Да будет рать свята.
Поем — а небо звездное
Сияет — даль чиста.
Спокойна ночь морозная
ВИДЕНИЯ В ЛЕТНЕМ САДУ
Хотя и был ты назван “Летний”,
Но, облетевший и немой, –
Вдвойне ты осенью заметней,
Вдвойне пленяешь разум мой.
Когда кормой разбитой лодки
Ныряет в облаке луна, –
Люблю узор твоей решётки,
Гранита блеск и чугуна.
Вдали продребезжат трамваи,
И, постепенно оживая,
Былое посещает сад.
Своей дубинкой суковатой
Стуча, проходит Пётр, и вслед
В туманной мгле зеленоватой
С придворными – Елисавет…
Скользят монархи цепью чинной,
Знамёна веют и орлы,
И рокот музыки старинной
Распространяется средь мглы.
Оружья отблески… Во взорах
Огни… Гвардейцев кивера…
И, словно отдалённый шорох,
По саду носится “ура”!
Так торжествуют славных тени
Величье нынешних побед.
Но на решётки, на ступени
Ложится серый полусвет…
Полоска утра золотая
Растёт и гасит фонари,
И призраки монархов, тая,
Бледнеют в мареве зари.
Загадочен стоит и пышен
Огромный опустелый сад,
И не понять – то шорох слышен
Знамён иль ветки шелестят.
Опять на площади Дворцовой
Блестит колонна серебром.
На гулкой мостовой торцовой
Морозный иней лёг ковром.
Несутся сани за санями,
От лошадей клубится пар,
Под торопливыми шагами
Звенит намёрзший тротуар.
Беспечный смех… Живые лица…
Костров весёлые огни, –
Прекрасна Невская столица
В такие солнечные дни.
Идёшь и полной грудью дышишь,
Спускаешься к Неве на лёд
И ветра над собою слышишь
Широкий солнечный полёт.
И сердце радостью трепещет,
И жизнь по-новому светла,
А в белом небе ясно блещет
Как осуждённые, потерянные души
Припоминают мир среди холодной тьмы,
Блаженней с каждым днём и с каждым часом глуше
Источник