Светила полная луна
Я была единственной племянницей старой тетушки Елизаветы. И когда посреди ночи внезапно зазвонил телефон – сердце мое вздрогнуло. Я не ошиблась: тетушке стало очень плохо, и ее на «скорой» увозят в больницу.
Боже! Сколько раз я умоляла ее лечь на обследование, но тетя панически боялась больниц.
– В моем возрасте редко оттуда возвращаются, – с горечью говорила она.
Стараясь сильно не волноваться, я торопливо вызвала такси. Светила полная луна, красивая, словно солнце в ночи. И в ней, как в зеркале, отражалась вся наша земная жизнь.
Тетушка, уставшая от лечебных процедур, полулежала на узкой железной кровати. Чувствовалось, что ей стало намного легче.
Я поцеловала горячую впалую щеку и поправила легкое одеяло. Затем достала фрукты и вишневый компот.
– Налей и соседке, Джульетта, – попросила тетя Елизавета. — Вы позволите, Маргарита Арнольдовна?
– Мы помешали Вам спать, Маргарита Арнольдовна. Простите, пожалуйста! – извинилась я, ставя чашку на ее совершенно пустую тумбочку.
– Грустные мысли не дают спать, голубушка, – безнадежно махнув рукой, ответила соседка моей тетушки.
Общее подавленное настроение как-то объединило нас, а долгая осенняя ночь приглашала к откровенному разговору.
– Сколько раз я говорила себе: не принимай все так близко к сердцу, не ешь себя – а не получается. Ну, что это за жизнь, а? Вы можете поверить тому, что мне даже некому завещать квартиру? – продолжила Маргарита Арнольдовна.
Скрыть недоумение мне было сложно, да я и не пыталась. Скрестив руки на груди, я слушала, стараясь понять незнакомую женщину.
– Есть ли смысл завещать квартиру тем, у кого и так всего полно? Я хотела подарить сироте, или одинокой бедной женщине, близкой мне по духу. Я долго искала и присматривалась, пока еще были силы. Сначала думала завещать знакомой медсестре, которая принесла мне лекарство и бесплатно сделала два укола. Но за одноразовый массаж поясницы она взяла у меня такую сумму, что хватило бы на недельный курс. А я, глупая, вдобавок подарила ей дорогую вазу. А вскоре она стала избегать меня, даже не подозревая, какой я ей готовила подарок. Потом хотела оформить завещание на соседку. В надежде, что она окажется рядом в трудную минуту. Но та неожиданно вообще перестала меня замечать.
– Не огорчайтесь так, Маргарита Арнольдовна, – ласково сказала я. Все будет хорошо! Вы поправитесь!
В ней было столько страдания и боли, что мне захотелось закричать. «Надо помочь, что-то придумать, как-то ее развеселить» – твердо решила я.
– Завтра у Вас будут новые друзья. Все мои подруги станут Вашими подругами, а родные — Вашей родней. Мы будем сидеть по вечерам в моей просторной квартире – и пить чай с яблочным пирогом.
Она посмотрела на меня растерянно, потом отбросила со лба седую прядь волос и поблагодарила:
– Давно не слышала теплых, искренних слов, – тихо сказала она. – Но не беспокойтесь, дорогая. Некому было в старости присмотреть за мной, некому, значит, будет и поплакать на похоронах.
Лицо ее побледнело, веки задрожали.
– Я долго не продержусь, я знаю. Цветы, старинные иконы, книги, золотые украшения, картины – это часть моей жизни, моей души. Я вынуждена была дарить их случайным знакомым за небольшие услуги. А хотелось бы подарить любимым, преданным друзьям. Но, не судите меня строго, настоящих друзей у меня нет. Все думают только о личной выгоде, все любят только себя. Надменные, лживые, завистливые, поразительно жадные. Осознанно или нет, но они всегда делали мне больно. Они обещали позвонить – и не звонили, клялись зайти – и сразу же забывали об этом. Я вдруг стала всем чужой, никому не нужной, как только постарела. И жизнь моя постепенно превратилась в настоящий ад. Где все, кого я любила больше жизни? Где те, с кем я делилась последним, и помогала, чем могла? В застиранной до дыр больничной рубахе я лежу на казенной постели – и никто даже не знает, что я умираю. Кто вспомнит обо мне? Жизнь скупа, милая. Мне шестьдесят девять лет, и знаете, сколько чистых, светлых душ я повстречала на своем жизненном пути? Двадцать! Сегодня специально считала. Ну, и Вы – двадцать первая.
– Все будет хорошо! – уверенно сказала я. – Завтра Вы сами сможете убедиться в этом. И мне не нужна Ваша квартира, поверьте!
Болезненная улыбка лишь на секунду оживила ее лицо. Не ответив, она тяжело повернулась на бок, лицом к стене. А я, пожелав женщинам красивых снов, вышла под покров ясной, безмятежной ночи. Сияющее звездное небо казалось особенно прекрасным и величественным после тесной палаты, пропитанной запахом лекарств. Я с грустью думала о любви и смысле жизни. Если бы я могла, я бы сняла с неба эту солнцеподобную луну и мерцающие звезды, чтобы подарить их Маргарите Арнольдовне. Мне так хотелось, чтобы она улыбалась!
В полдень, с двумя подругами, цветами и смешным клоуном на шелковых шнурочках, я вошла в палату. Пустая, аккуратно застеленная кровать Маргариты Арнольдовны и гнетущая тишина красноречивее слов известили о ее смерти. Тетя Елизавета обняла меня и заплакала.
– Это была последняя ночь ее пребывания на Земле. Говорят, что смерть забрала ее во сне, а я в этот момент лежала рядом. Когда я на минуту проснулась среди ночи – еще светила полная луна, и в ее дивном, таинственном свете соседка показалась мне необычайно спокойной, мирной спящей. Как это случилось – не знаю, я в эту ночь слишком крепко спала…
________________________________
по итогам конкурса «Как быстротечно время» мне
присвоено звание Лауреата и Магистра Международного Фонда ВСМ
Источник
Светила полная луна она помогала
Луна хорошо помогала Маргарите , светила лучше , чем самый лучший электрический фонарь , и Маргарита видела , что сидящий , глаза которого казались слепыми , коротко потирает свои руки и эти самые незрячие глаза вперяет в диск луны. Теперь уж Маргарита видела , что рядом с тяжелым каменным креслом , на котором блестят от луны какие-то искры , лежит темная , громадная остроухая собака и так же , как ее хозяин , беспокойно глядит на луну.
У ног сидящего валяются черепки разбитого кувшина и простирается невысыхающая черно-красная лужа.
Всадники остановили своих коней.
— Ваш роман прочитали, — заговорил Воланд , поворачиваясь к мастеру, — и сказали только одно , что он , к сожалению , не окончен. Так вот , мне хотелось показать вам вашего героя. Около двух тысяч лет сидит он на этой площадке и спит , но когда приходит полная луна , как видите , его терзает бессонница. Она мучает не только его , но и его верного сторожа , собаку. Если верно , что трусость — самый тяжкий порок , то , пожалуй , собака в нем не виновата. Единственно , чего боялся храбрый пес , это грозы. Ну что ж , тот , кто любит , должен разделять участь того , кого он любит.
— Что он говорит? — спросила Маргарита , и совершенно спокойное ее лицо подернулось дымкой сострадания.
— Он говорит, — раздался голос Воланда, — одно и то же , он говорит , что и при луне ему нет покоя и что у него плохая должность. Так говорит он всегда , когда не спит , а когда спит , то видит одно и то же — лунную дорогу , и хочет пойти по ней и разговаривать с арестантом Га-Ноцри , потому , что , как он утверждает , он чего-то не договорил тогда , давно , четырнадцатого числа весеннего месяца нисана. Но , увы , на эту дорогу ему выйти почему-то не удается , и к нему никто не приходит. Тогда , что же поделаешь , приходится разговаривать ему с самим собою. Впрочем , нужно же какое-нибудь разнообразие , и к своей речи о луне он нередко прибавляет , что более всего в мире ненавидит свое бессмертие и неслыханную славу. Он утверждает , что охотно бы поменялся своею участью с оборванным бродягой Левием Матвеем.
Мастер как будто бы этого ждал уже , пока стоял неподвижно и смотрел на сидящего прокуратора. Он сложил руки рупором и крикнул так , что эхо запрыгало по безлюдным и безлесым горам:
— Свободен! Свободен! Он ждет тебя!
Горы превратили голос мастера в гром , и этот же гром их разрушил. Проклятые скалистые стены упали. Осталась только площадка с каменным креслом. Над черной бездной , в которую ушли стены , загорелся необъятный город с царствующими над ним сверкающими идолами над пышно разросшимся за много тысяч этих лун садом. Прямо к этому саду протянулась долгожданная прокуратором лунная дорога , и первым по ней кинулся бежать остроухий пес. Человек в белом плаще с кровавым подбоем поднялся с кресла и что-то прокричал хриплым , сорванным голосом. Нельзя было разобрать , плачет ли он или смеется , и что он кричит. Видно было только , что вслед за своим верным стражем по лунной дороге стремительно побежал и он.
— Мне туда , за ним? — спросил беспокойно мастер , тронув поводья.
— Тоже нет, — ответил Воланд , и голос его сгустился и потек над скалами, — романтический мастер! Тот , кого так жаждет видеть выдуманный вами герой , которого вы сами только что отпустили , прочел ваш роман. — Тут Воланд повернулся к Маргарите: — Маргарита Николаевна! Нельзя не поверить в то , что вы старались выдумать для мастера наилучшее будущее , но , право , то , что я предлагаю вам , и то , о чем просил Иешуа за вас же , за вас, — еще лучше. Оставьте их вдвоем, — говорил Воланд , склоняясь со своего седла к седлу мастера и указывая вслед ушедшему прокуратору, — не будем им мешать. И , может быть , до чего-нибудь они договорятся, — тут Воланд махнул рукой в сторону Ершалаима , и он погас.
— И там тоже, — Воланд указал в тыл, — что делать вам в подвальчике? — тут потухло сломанное солнце в стекле. — Зачем? — продолжал Воланд убедительно и мягко, — о , трижды романтический мастер , неужто вы не хотите днем гулять со своею подругой под вишнями , которые начинают зацветать , а вечером слушать музыку Шуберта? Неужели ж вам не будет приятно писать при свечах гусиным пером? Неужели вы не хотите , подобно Фаусту , сидеть над ретортой в надежде , что вам удастся вылепить нового гомункула? Туда , туда. Там ждет уже вас дом и старый слуга , свечи уже горят , а скоро они потухнут , потому что вы немедленно встретите рассвет. По этой дороге , мастер , по этой. Прощайте! Мне пора.
— Слушай беззвучие, — говорила Маргарита мастеру , и песок шуршал под ее босыми ногами, — слушай и наслаждайся тем , чего тебе не давали в жизни, — тишиной. Смотри , вон впереди твой вечный дом , который тебе дали в награду. Я уже вижу венецианское окно и вьющийся виноград , он подымается к самой крыше. Вот твой дом , вот твой вечный дом. Я знаю , что вечером к тебе придут те , кого ты любишь , кем ты интересуешься и кто тебя не встревожит. Они будут тебе играть , они будут петь тебе , ты увидишь , какой свет в комнате , когда горят свечи. Ты будешь засыпать , надевши свой засаленный и вечный колпак , ты будешь засыпать с улыбкой на губах. Сон укрепит тебя , ты станешь рассуждать мудро. А прогнать меня ты уже не сумеешь. Беречь твой сон буду я.
Так говорила Маргарита , идя с мастером по направлению к вечному их дому , и мастеру казалось , что слова Маргариты струятся так же , как струился и шептал оставленный позади ручей , и память мастера , беспокойная , исколотая иглами память стала потухать. Кто-то отпускал на свободу мастера , как сам он только что отпустил им созданного героя. Этот герой ушел в бездну , ушел безвозвратно , прощенный в ночь на воскресенье сын короля-звездочета , жестокий пятый прокуратор Иудеи , всадник Понтий Пилат.
Источник
Светила полная луна
КРИСТИНА КОНОПЛЁВА — ТРЕТЬЕ МЕСТО В ТЕМАТИЧЕСКОМ КОНКУРСЕ «КАК БЫСТРОТЕЧНО ВРЕМЯ» ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
Я была единственной племянницей старой тетушки Елизаветы. И когда посреди ночи внезапно зазвонил телефон – сердце мое вздрогнуло. Я не ошиблась: тетушке стало очень плохо, и ее на «скорой» увозят в больницу.
Боже! Сколько раз я умоляла ее лечь на обследование, но тетя панически боялась больниц.
– В моем возрасте редко оттуда возвращаются, – с горечью говорила она.
Стараясь сильно не волноваться, я торопливо вызвала такси. Светила полная луна, красивая, словно солнце в ночи. И в ней, как в зеркале, отражалась вся наша земная жизнь.
Тетушка, уставшая от лечебных процедур, полулежала на узкой железной кровати. Чувствовалось, что ей стало намного легче.
Я поцеловала горячую впалую щеку и поправила легкое одеяло. Затем достала фрукты и вишневый компот.
– Налей и соседке, Джульетта, – попросила тетя Елизавета. — Вы позволите, Маргарита Арнольдовна?
– Мы помешали Вам спать, Маргарита Арнольдовна. Простите, пожалуйста! – извинилась я, ставя чашку на ее совершенно пустую тумбочку.
– Грустные мысли не дают спать, голубушка, – безнадежно махнув рукой, ответила соседка моей тетушки.
Общее подавленное настроение как-то объединило нас, а долгая осенняя ночь приглашала к откровенному разговору.
– Сколько раз я говорила себе: не принимай все так близко к сердцу, не ешь себя – а не получается. Ну, что это за жизнь, а? Вы можете поверить тому, что мне даже некому завещать квартиру? – продолжила Маргарита Арнольдовна.
Скрыть недоумение мне было сложно, да я и не пыталась. Скрестив руки на груди, я слушала, стараясь понять незнакомую женщину.
– Есть ли смысл завещать квартиру тем, у кого и так всего полно? Я хотела подарить сироте, или одинокой бедной женщине, близкой мне по духу. Я долго искала и присматривалась, пока еще были силы. Сначала думала завещать знакомой медсестре, которая принесла мне лекарство и бесплатно сделала два укола. Но за одноразовый массаж поясницы она взяла у меня такую сумму, что хватило бы на недельный курс. А я, глупая, вдобавок подарила ей дорогую вазу. А вскоре она стала избегать меня, даже не подозревая, какой я ей готовила подарок. Потом хотела оформить завещание на соседку. В надежде, что она окажется рядом в трудную минуту. Но та неожиданно вообще перестала меня замечать.
– Не огорчайтесь так, Маргарита Арнольдовна, – ласково сказала я. Все будет хорошо! Вы поправитесь!
В ней было столько страдания и боли, что мне захотелось закричать. «Надо помочь, что-то придумать, как-то ее развеселить» – твердо решила я.
– Завтра у Вас будут новые друзья. Все мои подруги станут Вашими подругами, а родные — Вашей родней. Мы будем сидеть по вечерам в моей просторной квартире – и пить чай с яблочным пирогом.
Она посмотрела на меня растерянно, потом отбросила со лба седую прядь волос и поблагодарила:
– Давно не слышала теплых, искренних слов, – тихо сказала она. – Но не беспокойтесь, дорогая. Некому было в старости присмотреть за мной, некому, значит, будет и поплакать на похоронах.
Лицо ее побледнело, веки задрожали.
– Я долго не продержусь, я знаю. Цветы, старинные иконы, книги, золотые украшения, картины – это часть моей жизни, моей души. Я вынуждена была дарить их случайным знакомым за небольшие услуги. А хотелось бы подарить любимым, преданным друзьям. Но, не судите меня строго, настоящих друзей у меня нет. Все думают только о личной выгоде, все любят только себя. Надменные, лживые, завистливые, поразительно жадные. Осознанно или нет, но они всегда делали мне больно. Они обещали позвонить – и не звонили, клялись зайти – и сразу же забывали об этом. Я вдруг стала всем чужой, никому не нужной, как только постарела. И жизнь моя постепенно превратилась в настоящий ад. Где все, кого я любила больше жизни? Где те, с кем я делилась последним, и помогала, чем могла? В застиранной до дыр больничной рубахе я лежу на казенной постели – и никто даже не знает, что я умираю. Кто вспомнит обо мне? Жизнь скупа, милая. Мне шестьдесят девять лет, и знаете, сколько чистых, светлых душ я повстречала на своем жизненном пути? Двадцать! Сегодня специально считала. Ну, и Вы – двадцать первая.
– Все будет хорошо! – уверенно сказала я. – Завтра Вы сами сможете убедиться в этом. И мне не нужна Ваша квартира, поверьте!
Болезненная улыбка лишь на секунду оживила ее лицо. Не ответив, она тяжело повернулась на бок, лицом к стене. А я, пожелав женщинам красивых снов, вышла под покров ясной, безмятежной ночи. Сияющее звездное небо казалось особенно прекрасным и величественным после тесной палаты, пропитанной запахом лекерств. Я с грустью думала о любви и смысле жизни. Если бы я могла, я бы сняла с неба эту солнцеподобную луну и мерцающие звезды, чтобы подарить их Маргарите Арнольдовне. Мне так хотелось, чтобы она улыбалась!
В полдень, с двумя подругами, цветами и смешным клоуном на шелковых шнурочках, я вошла в палату. Пустая, аккуратно застеленная кровать Маргариты Арнольдовны и гнетущая тишина красноречивее слов известили о ее смерти. Тетя Елизавета обняла меня и заплакала.
– Это была последняя ночь ее пребывания на Земле. Говорят, что смерть забрала ее во сне, а я в этот момент лежала рядом. Когда я на минуту проснулась среди ночи – еще светила полная луна, и в ее дивном, таинственном свете соседка показалась мне необычайно спокойной, мирной спящей. Как это случилось – не знаю, я в эту ночь слишком крепко спала…
Источник