тресвѣтлыи
Ярославна рано плачетъ въ Путивлѣ на забралѣ, аркучи: Свѣтлое и тресвѣтлое слънце! Всѣмъ тепло и красно еси: чему, господине, простре горячюю свою лучю на ладѣ вои? 39.
На небесѣхъ жива[я], яко добль мученикъ бывъ и трьсвѣтьлыя заря, славьне. Мин. сент., 017 (1095 г.). Течениемь твоихъ сльзъ очищь ся, нынѣ свѣта наслажаеши ся, Феоктисте, трьсвѣтьлаго. Там же, 032. Трьсвѣтьлами зарями пресвѣтьло украшенъ паче солнца, сущимъ въ бѣдахъ въсия, Вячеславе. Там же, 0214. Свѣтъмь трьсвѣтьла божества просвѣщена, мученика непобѣдима. Мин. окт., 50 (1096 г.). Трьсвѣтьлы яко звѣзды мысльны свѣтьлостьми всю въ славѣ тварь просвѣщаете. Там же, 86. Зарею трьсвѣтьлою трьсолнечьнаго божьства озаренъ бывъ, Аверкие. Там же, 156. Свѣт богъ и свѣт въ отьци и въ сынѣ и святомь дусѣ: един яко въ трех солнцих, присносвѣтелъ и тресвѣтел неприступенъ отинуд. Корм. Балаш., 370 (XVI в.).
Придѣте страстолюбьци, трьсвѣтьлыих мученикъ почьстимъ ликъ Мины же, Викътора и Викентия. Стихир. XII в., 49.
Б. Л. Богородского, Д. С. Лихачева, О. В. Творогова; В. Л. Виноградова. Словарь-справочник «Слова о полку Игореве»: в 6 выпусках / АН СССР. Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом); Ин-т рус. яз; — Л.: Наука. Ленингр. отд-ние , 1965—1984
Смотреть что такое «тресвѣтлыи» в других словарях:
свѣтлыи — Светлый свѣтлыи, ая, ое (3) 1. Излучающий свет, сияющий (об источнике света): Тогда Игорь възрѣ на свѣтлое солнце и видѣ отъ него тьмою вся своя воя прикрыты. 5. Ярославна рано плачетъ въ Путивлѣ на забралѣ, аркучи: Свѣтлое и тресвѣтлое слънце!… … Словарь-справочник «Слово о полку Игореве»
быти — Быть быти (32) 1. Существовать, находиться, пребывать: О Руская земле! Уже за шеломянемъ еси! 10. О Руская землѣ! уже за шеломянемъ еси. 12. Всю нощь съ вечера бусови врани възграяху у Плѣсньска, на болони бѣша дебрьски сани (дебрь Кисаню?). 23 … Словарь-справочник «Слово о полку Игореве»
и — (88) 1. Соединительный союз. Употребляется для соединения однородных членов предложения или целых предложений: Иже истягну (Игорь) умь крѣпостію своею и поостри сердца своего мужествомъ. 5. Братіе и дружино! луцѣ жъ бы потяту быти, неже полонену… … Словарь-справочник «Слово о полку Игореве»
Источник
Тресветлое солнце что он обозначает
Тресв ѣ тлыи, -ая, -ое (1)
1. Очень яркий (эпитет солнца): Ярославна рано плачетъ въ Путивл ѣ на забрал ѣ , аркучи: Св ѣ тлое и тресв ѣ тлое слънце! Вс ѣ мъ тепло и красно еси: чему, господине, простре горячюю свою лучю на лад ѣ вои? 39.
|| В образных и метафорических выражениях.
На небес ѣ хъ жива[я], яко добль мученикъ бывъ и трьсв ѣ тьлыя заря, славьне. Мин. сент., 017 (1095 г.). Течениемь твоихъ сльзъ очищь ся, нын ѣ св ѣ та наслажаеши ся, Феоктисте, трьсв ѣ тьлаго. Там же, 032. Трьсв ѣ тьлами зарями пресв ѣ тьло украшенъ паче солнца, сущимъ въ б ѣ дахъ въсия, Вячеславе. Там же, 0214. Св ѣ тъмь трьсв ѣ тьла божества просв ѣ щена, мученика непоб ѣ дима. Мин. окт., 50 (1096 г.). Трьсв ѣ тьлы яко зв ѣ зды мысльны св ѣ тьлостьми всю въ слав ѣ тварь просв ѣ щаете. Там же, 86. Зарею трьсв ѣ тьлою трьсолнечьнаго божьства озаренъ бывъ, Аверкие. Там же, 156. Св ѣ т богъ и св ѣ т въ отьци и въ сын ѣ и святомь дус ѣ : един яко въ трех солнцих, присносв ѣ телъ и тресв ѣ тел неприступенъ отинуд. Корм. Балаш., 370 (XVI в.).
2. Перен. Святой, исполненный духовного совершенства.
Прид ѣ те страстолюбьци, трьсв ѣ тьлыих мученикъ почьстимъ ликъ Мины же, Викътора и Викентия. Стихир. XII в., 49.
Ср. В. П. Адрианова-Перетц («Сл. о п. Иг.» и памятники рус. литературы XI—XIII веков. Л., 1968, с. 174—175): «. тресв ѣ тлое — точный перевод греческого τριλαμπης употребляется часто в применении к божеству и к христианским подвижникам, но в гимнографии отсутствует сочетание его с существительным „солнце“. . В гимнографии мы встретим „свет тресолнечный“, также „тресолнечное божество“, „тресолнечная красота“, „тресолнечные лучи“ . но не „тресветлое солнце“. Для объяснения . материал дает другой переводный памятник, который был хорошо знаком на Руси уже в XI в. — Шестоднев Иоанна, экзарха болгарского. . Шестоднев представлял происхождение небесных „светилников“ следующим образом: в первый день был создан „прост и несложен свет“, который светил первые три дня, на четвертый „светящее сущее пръвобывшаго света“ было вложено в солнце, луну и звезды (л. 106) — это „телесные образи“ „первобытного света“ (л. 106). Таким образом, в астрономических представлениях Шестоднева была заложена идея троичности проявления единого света. Когда к имени христианского бога прикрепилось метафорическое сопоставление с солнцем (христианство как солнце освещает весь мир), то следующим шагом в развитии этой метафоры явилось сопоставление „единого в трех лицах“ христианского божества с троичным проявлением света. Так, в Шестодневе появился образ-метафора, выражавший христианское представление о „творце и владыке“ вселенной: „Слънце праведное видим лице к лицу тръми светы сияюще божествьными собьствы, единемь же естеством“ (л. 132 об.). Вряд ли можно определенно решить вопрос о том, вкладывал ли автор „Слова о полку Игореве“ в эпитет тресв ѣ тлое оттенок христианского догмата троичности божества или он отразил лишь теорию Шестоднева о трех проявлениях света, применив ее к представлению о восточнославянском боге солнца. Думается, что последнее предположение вероятнее: ведь плач Ярославны построен на народно-поэтическом приеме — на обращении за помощью к обожествлявшимся когда-то стихиям природы. . Формально тресв ѣ тлое слънце очень близко к метафорическому образу христианского „праведного солнца треми светы сияющего“, но по существу эпитет „тресветлый“ не уводит непременно от понимания солнца как одного из трех, главного источника света на земле». Д. С. Лихачев («Тресв ѣ тлое солнце» Плача Ярославны. — ТОДРЛ, т. XXIV. М. — Л., 1969, с. 409): «В недавно опубликованном Боню Ст. Ангеловым по списку XV в. памятнике „Служба святым обща пророку“, приписываемом им по весьма общим и шатким основаниям Клименту Охридскому (Боню Ст. Ангелов. Климент Охридски — автор на общи служби. — В кн.: Константин-Кирил Философ. Юбилеен сборник по случай 1100-годишнината от смъртта му. София, 1949, стр. 237—259. «Служба» издана по рукописи Минеи 1435 г., сербской редакции, Софийской народной библиотеки № 122, — примеч. Д. С. Лихачева), имеется несколько эпитетов солнца: „мисльнное слънце“ (стр. 243, 246, 252), „пресв ѣ тлое слънце“ (стр. 246), „златозарное св ѣ тило“ (стр. 255) и среди них дважды — „тріисв ѣ тлаго слънца“ (стр. 246) и „трисв ѣ тлаго слънца“ (стр. 247)».
◊ Тресв ѣ тлое — им. пад. ед. ч. ср. р.
Источник
Тресветлое солнце что он обозначает
Светлое и Тресветлое Солнце — персонаж «Слова», представляющий высшие силы в этом произведении. Высшие силы неба воплощены в безличном всемогущем Божестве, которое в плаче Ярославны названо С. и Т. С. Оно — главная действующая сила в космосе, в природе и на земле, оно — хозяин света и тьмы, кровавых зорь, туч, молний, возвещающих поражение Игоря, буйных ветров, зверья и птиц и т. п. С. и Т. С. вездесуще и всемогуще, ибо от него зависит жизнь и смерть всего, что есть в природе, не исключая и человека. С. и Т. С. — средоточие высшей мудрости, и в «Слове» оно предсказывает судьбу безрассудного похода князя Игоря. С. и Т. С. — высший справедливый судия, Бог, карающий русичей за безверие и буйное самовольство, но и милосердно снисходящий к мольбам Ярославны и русских женщин, сполохами северного сияния указывающий путь на Русь осознавшему свою вину, бежавшему из плена князю Игорю. С. и Т. С. — не только грозный повелитель, но и спаситель, оно — всеобщий жизнедатель и потому «всем тепло и красно».
С. и Т. С. «разговаривает» с людьми и природой на языке Света и Тьмы, который понятен всему и всем — от князя Игоря до травинки, скорбящей о погибших воинах.
Союз С. и Т. С. и людей достигается тогда, когда, поняв его язык и осознав его как высшую силу и мудрость, люди действуют в согласии с его повелениями. Вездесущее С. и Т. С. проявилось в «Слове» от начала до конца: в символах потемневшего, гневного и карающего Солнца, в символике кровавых зорь, синих молний, погребальных костров, вечера, ночи, черного покрывала над Святославом, крыши златоверхого терема без князька, моря полуночи и других образов.
Их поэтика и сила воздействия обусловлены тем, что они входят в миф о Солнце, который неразрывно связан с реальной социально-политической действительностью Руси.
Источник
Тресветлое солнце что он обозначает
СОЛНЦЕ. Солнце как небесное светило упомянуто автором С. пять раз: «Тогда Игорь възр ѣ на св ѣ тлое солнце и вид ѣ отъ него тьмою вся своя воя прикрыты» (С. 5); «Тогда въступи Игорь князь въ златъ стремень и по ѣ ха по чистому полю. Солнце ему тъмою путь заступаше» (С. 8); «Нъ уже, княже, Игорю утрп ѣ солнцю св ѣ тъ» (С. 32); «Св ѣ тлое и тресв ѣ тлое слънце! Вс ѣ мъ тепло и красно еси! Чему, господине, простре горячюю свою лучю на лад ѣ вои? Въ пол ѣ безводн ѣ жаждею имь лучи съпряже, тугою имъ тули затче» (С. 39); «Солнце св ѣ тится на небес ѣ — Игорь князь въ Руской земли» (С. 44).
Дважды солнце упоминается в поэме в сугубо символич. значении, как иносказат. обозначение князей: «. чръныя тучя съ моря идутъ, хотятъ прикрыта Д ̃ солнца, а въ нихъ трепещуть синіи млъніи» (С. 12);
«Темно бо б ѣ въ г̃ день: два солнца пом ѣ ркоста, оба багряная стлъпа погасоста и съ нима молодая м ѣ сяца, Олегъ и Святъславъ, тъмою ся поволокоста. На р ѣ ц ѣ на Каял ѣ тьма св ѣ тъ покрыла» (С. 25).
По мнению Г. И. Имедашвили, в двух последних фрагментах «четыре солнца и два солнца с лунами-месяцами не есть вымышленная аллегория, символ, метафора, а реальное событие, имевшее место в 1185 перед битвой на Каяле». Однако это мнение основано на ошибочном прочтении летописного текста (см. Астрономические явления в «Слове»).
Образ солнца играет в произведении важную роль, являясь едва ли не основным символом. Мифол. мотив борьбы света с тьмою является лейтмотивом всего повествования. Метафора «князь-солнце» лежит в основе композиции С., реализуясь на протяжении всего произведения. Описание реально бывшего 1 мая 1185 солнечного затмения служит недобрым предзнаменованием для уже выступившего в поход князя Игоря (затмение застает его уже в «чистом поле»: решив, невзирая на затмение, продолжать путь, Игорь «въступи. въ златъ стремень и по ѣ ха по чистому полю»). В день второго боя русичей с половцами «черные тучи» (половцы), идущие «с моря», хотят затмить, «прикрыти четыре солнца» (четырех рус. князей, участвовавших в походе). На третий день померкли, затмились князья-солнца («темно. б ѣ въ г̃ день: два солнца пом ѣ ркоста, оба багряная стлъпа погасоста и съ нима молодая м ѣ сяца. тъмою ся поволокоста. На р ѣ ц ѣ на Каял ѣ тьма св ѣ тъ покрыла»). В этом же ряду солярно-структурной символики следует рассматривать и фразу из обращения автора к князьям: «. уже, княже, Игорю утрп ѣ солнцю св ѣ тъ». Исходя из мифол. подтекста С., ее можно истолковать как указание на символич. смерть Игоря (плен): именно об умершем говорится, что для него погас, померк солнца свет. В конце произведения возвращение Игоря из плена-смерти сопоставляется с сиянием на небе солнца. Борьба солнца с тьмою, цикл «гибель — воскресение» завершен. Порядок восстановлен как в космич., так и в уподобляемом ему соц. плане.
А. Н. Робинсон объясняет уподобление в поэме князей солнцу тем, что солярный культ мог иметь глубокие традиции в истории рода Ольговичей на том основании, что многие князья этого рода умирали естественной или насильственной смертью либо до, либо после солнечного затмения. Признать это мешает тот факт, что метафора «князь-солнце» использовалась в древнерус. лит-ре не только по отношению к Ольговичам, и смерть любого князя могла сопоставляться с солнечным затмением (примеры см.: Адрианова-Перетц В. П. «Слово о полку Игореве» и памятники русской литературы XI—XIII веков. Л., 1968. С. 89).
В С. также уподобляются солнцу все князья, а не только Ольговичи. Это доказывается, во-первых, использованием эпитета «златой» (золото — устойчивый символ солнца), который применяется в С. только к предметам, принадлежащим князьям, но без различения Ольговичей и не-Ольговичей (см. Золото). Во-вторых, князья, княж. род в целом называется в С. «Дажь-Божьим внуком», т. е. потомком бога солнца, Дажь-Бога (см. Дажь-Бог). Это наименование князей внуками Дажь-Бога основано на мифол. представлении, согласно которому каждый княж. род ведет свою родословную от того или иного небесного светила
(на Востоке наряду с «солнечными» существовали, напр., «лунные» династии). Однако для автора С. наименование князей внуками Дажь-Бога не более, чем метафора. Об этом свидетельствует, как представляется, уподобление им князей не только солнцу, но и др. небесным светилам, в том числе ложным, миражным (багряным столпам). Автор С. как бы устанавливает иерархию князей-светил: два старших князя (Игорь и Всеволод) уподобляются двум солнцам, два младших князя (Владимир и Святослав Рыльский) — двум «багряным столпам», 10- и 8-летний княжичи (Олег и Святослав) — двум молодым месяцам, которые также «поволоклись тьмою» (хотя и не участвовали в походе) как сыновья попавшего в плен князя.
Однако солнце выступает в поэме не только как символ князя, но и как противостоящая ему сила. В начале похода солнце «тъмою путь заступаше» Игорю (на парадоксальный образ — солнце как источник тьмы обратил внимание Б. Гаспаров. См.: Поэтика «Слова. ». С. 101—102), а во время битвы «простре горячюю свою лучю» на воинов Игоря, «въ пол ѣ безводн ѣ жаждею имь лучи съпряже, тугою имъ тули затче». Вероятно, между двумя этими картинами, как отмечали исследователи, причинно-следственная связь: князь Игорь, не внявший затмению солнца, поступивший вопреки его велению, наказан поражением. Но вряд ли можно согласиться с мнением А. А. Косорукова относительно того, что автор С. творит миф о Светлом и Тресветлом Солнце — «единственном универсальном божестве», являющемся частью Природы (Космоса) и одновременно ее высшим повелителем, и что этот миф мог быть отражением нар. верований (Гений без имени. С. 162).
Внимание исследователей привлек эпитет солнца «тресветлое» в обращении к нему Ярославны. Исследователи видели здесь влияние книжной традиции: гимнографии (А. Болдур) и Физиолога (Адрианова-Перетц). По ее мнению, в эпитете отразился не христ. догмат троичности божества (как считал Болдур, а затем и Гаспаров), а теория Шестоднева о трех проявлениях света, «телесными образами» которого является солнце, луна и звезды. Однако в С. говорится о троичности именно солнечного света. По мнению Л. В. Соколовой, в словосочетании «тресветлое солнце» отразилось нар. (языч.) представление о солнце, имеющем три разных света: утренний, дневной и вечерний. Это представление, воспринятое затем христианством в связи с уподоблением Христа солнцу, отразилось в нар. искусстве изображением движущегося солнца в трех позициях: солнце утреннее, дневное и вечернее (см.: Рыбаков Б. А. Язычество Древней Руси. М., 1987. С. 492, 497, 512 и др.). Представление о трех солнцах (т. е. о трех светах солнца) существовало в языч. религиях др. народов: в егип. мифологии, напр., утреннее, дневное и вечернее солнце персонифицировали разные божества — Хепри, Ра и Атум.
Лит.: Срезневский И. И. Об обожании Солнца у древних славян // ЖМНП. 1846. Ч. 51. С. 36—60; Имедашвили Г. И. Четыре солнца в «Слове о полку Игореве» // Слово. Сб. — 1950. С. 218—225; Адрианова-Перетц В. П. 1) Об эпитете «тресветлый» в «Слове о полку Игореве» // РЛ. 1964. № 1. С. 86—87; 2) «Слово о полку Игореве» и памятники русской литературы XI—XIII веков. Л., 1968 (по указателю); Лихачев Д. С. «Тресв ѣ тлое солнце» «Плача Ярославны» // ТОДРЛ. 1969. Т. 24. С. 409; Панченко А. М., Смирнов И. П. Метафорические архетипы в русской средневековой словесности и поэзии начала XX в. // Там же. 1971. Т. 26. С. 33—49; Робинсон А. Н. 1) Солнечная символика в «Слове о полку Игореве» // Слово. Сб. — 1978. С. 7—58; 2) Литература Киевской Руси в мировом контексте // Слав. лит-ры. IX Междунар. съезд славистов: Докл. сов. делегации. М., 1983. С. 16—21; Гаспаров Б. Поэтика
«Слова о полку Игореве.» Wien, 1984. С. 88—105; Косоруков А. А. Гений без имени. М., 1986. С. 142—145, 162—164.
Источник