«Утомленные солнцем 2. Цитадель»
Рецензии на фильмы >>
43-й год, середина и сердце войны. Уже два года воюющий в штрафбате Котов (Михалков 
) успокаивающе мурлычит морали братьям по оружию и несчастью (Мерзликин 
, Смольянинов 
и другие), посланным запившим генералом (Мадянов 
) на взятие цитадели, то есть, как обычно, на убой. Тут же появляется заматеревший подонок Митя (Меньшиков 
), проходит внеплановое боевое крещение, потом просит Котова его застрелить, потом все-таки сообщает, что везет его к товарищу Сталину (Суханов 
). Стратегия товарища Сталина, в принципе, повторяет пьяную генеральскую выходку – послать 15 тысяч безоружных под вражеский огонь, чтобы, грубо говоря, никому не повадно было. Котов же определен этой казнью командовать. Тем временем, контуженая Надя (Михалкова 
) продолжает служить в военном госпитале. Ее взаимоотношения с минами достигают какой-то фантастической гармонии.
«Цитадель» выходит с гордой, демонстративной скромностью. Без премьеры в Кремле, без информационной поддержки, без надежды на хотя бы наполовину заполненные залы. Номинально – ко Дню Победы, но потенциальный зритель, всем это понятно, сейчас занят прополкой грядок. Вся эта грандиозная затея действительно закончилась довольно бесславно – такой проигнорированной праздничной демонстрацией.
На самом деле, «Цитадель» в пустом зале смотрится даже лучше. Возможно, лучше, чем она есть. По крайней мере, уместнее. Как раз под стать жанру, а по жанру «Цитадель» – маленькая эпопея. За размах здесь отвечают только тема, хронометраж и музыка Артемьева 
. Война в кадре появляется дважды – это экспозиционная атака в начале и метафорический штурм в конце. Лучшие же сцены фильма сыграны – в прямом или переносном смысле – шепотом: Котов, узнав, что генерал посылает его батальон на унизительно-героическую смерть, вежливо интересуется: «Он запил опять что ли?». Герой Меньшикова, «по-быстренькому» читающий протокол допроса. Солдаты, только что принимавшие роды у залетевшей от немца мамаши, решают, как назвать ребенка – Ганс или Иосиф Виссарионович. Эпизодическая Чурикова 
просит не убивать живущего у нее контуженого фашиста («Там еще немца много, а мне поговорить не с кем»). Самый обаятельный персонаж картины вообще лишен способности разговаривать. Михалков с удовольствием злоупотребляет спецэффектами, своими фирменными спецэффектами, на которых построен, допустим, фильм «Родня». Смотреть достаточно скромную почти трехчасовую картину, все действие которой укладывается в несколько дней, ни разу не скучно и не стыдно – чего не скажешь о предыдущей части.
Другое дело, что ближе к финалу изможденные герои окончательно перестали понимать и даже узнавать друг друга. Особенно это видно в сцене на памятной даче, где с приездом героя Михалкова вместо привычного Чехова начинают разыгрывать «Жестокий романс» – бенефис Виктории Толстогановой 
в роли женщины-вещи тем более убедителен, что его невольные свидетели смотрят на нее с недоумением и как бы правда не понимают, что она имеет в виду. Впрочем, учитывая, что и сама Толстоганова и половина свидетелей доигрывают роли за других актеров, это «неузнавание» вполне объяснимо.
Что же касается собственно войны, то по этой теме после «Предстояния» Михалкову добавить особо нечего. Оба фильма представляют собой развернутую антитезу спилберговскому «Райану» – американцы посылали отряд на спасение рядового, наши разбрасываются тысячами. По-прежнему, пули счастливо минуют тех, кто крестится. Говорить же насчет божественной воли на войне совершенно невозможно, так как здесь ее представляют комар и паучок.
Увы, Михалкову так и не удалось сделать фильм, соответствующий масштабам его личности. И это не удивительно. За несколько финальных минут «Пяти вечеров» о войне было сказано гораздо больше и глубже, чем в шести часах «Предстояния» и «Цитадели». Лучшие фильмы Михалкова – «Механическое пианино», «Раба любви», первые «Утомленные солнцем» – были о смутном предчувствии катастрофы. Когда же она наступала, фильм заканчивался, успев сообщить нечто очень важное для нас и про нас. Оказавшись внутри катастрофы, невыносимой для камерного режиссера, верящего в мировой разум, Михалков, возможно, и понял что-то важное – но исключительно для себя. До нас долетело только несколько незамысловатых аллегорий. Так что в пустом зале этот фильм и вправду смотрится уместнее.
Источник
Утомленные солнцем-2: Цитадель
Режиссер — Никита Михалков
В ролях: Никита Михалков, Олег Меньшиков, Виктория Толстоганова, Надежда Михалкова, Максим Суханов, Андрей Мерзликин, Артур Смольянинов, Сергей Маковецкий, Владимир Ильин
Продолжительность — 160 мин
В этой годовой паузе между «Предстоянием» и «Цитаделью» (в том, что фильмы эти названы буквами «П» и «Ц» упорно мерещится какой-то нечаянный высший смысл), о творчестве и личности Никиты Сергеевича Михалкова было сказано очень много. Более того, было сказано столько всего самого разного, что лезть на эту баррикаду снова с какими-то своими мыслями уже несколько неловко — всё равно, что опять начинать швыряться камешками вслед большому лайнеру, который уже пару месяцев как торжественно утоп.
«Цитадель» в этом плане действительно находится в страшно уязвимом положении — она выходит в прокат тогда, когда общественный консенсус касательно Михалкова и его взгляда на войну в двухчастной эпопее «Утомленные солнцем-2» уже вроде бы сложился окончательно. Хотя если бы в «Цитадели» Никита Сергеевич выдвинул какие-то действительно мощные контраргументы, консенсус мог бы и пересмотреть сам себя. Он, увы, не выдвигает — наоборот, только укрепляет положение.
В интервью Михалков много говорил о том, что настоящий масштаб вторых «Утомленных солнцем» можно будет ощутить только в десятисерийном телефильме, который будет показан по Первому каналу. Так вот, «Цитадель», в лучших традициях «Адмирала», смотрится таким беглым дайджестом будущего сериала — с соответственным уровнем съемки и распадающейся на чётко обрисованные части структурой.
Вот серия про штурм Цитадели штрафбатом по приказу пьяного генерала. Вот серия про эвакуацию раненых и чудотворные роды во время бомбёжки. Вот серия Михалкова и Меньшикова, разыгранная на двоих. Вот серия на подмосковной даче родственников Маруси, этакий запоздалый привет первым «Утомленным солнцем». Задним числом становится понятной и схожая лоскутность «Предстояния». С поправкой на то, что если в «Предстоянии» Михалков-режиссер всё же время от времени просыпался и врубал свой талант на полную (откуда бы не был позаимствован эпизод с московскими курсантами, сделан он был всё равно мощно и страшно), то в «Цитадели» он сладко спит все два часа сорок минут.
Вот правда — в «Цитадели» мощный и часто прекрасный режиссер Никита Михалков настолько мажет мимо нот, что это даже удивительно. Вот, например, длиннющая сцена возвращения комдива Котова на дачу — напоенный солнцем воздух, интеллигентские беседы, ограниченное пространство, скрытые тайны; традиционная зона силы Никиты Сергеевича, его хлеб с маслом, колбасой и свеженьким малосольным огурчиком. Однако вместо упоительной полифонии человеческих характеров и действий — какой-то неопрятный бардак; персонажи растерянно топчутся по углам, озадаченно переглядываются и либо бубнят что-то все разом, либо дают кому-то одному сорваться в бешеную актерскую истерику.
В остальных частях фильма всё примерно так же. Актёры либо орут, либо бесконечно балаболят — особо везучим, вроде Дюжева, удаётся просто отмолчаться где-то на втором или третьем плане. Из всего обширного ансамбля никаких вопросов не возникает разве что к Меньшикову да к Маковецкому, который непостижимым образом умудряется произвести сильное впечатление за какие-то пару минут на экране. С самим Михалковым тире Котовым тоже происходит что-то странное — почти каждую свою реплику Михалков повторяет раза два-три, от чего возникает неприятное ощущение, что его герою никаких реплик не писали вообще, дружно решив, что уж он-то, как самый главный здесь, разберётся на месте сам. А он — вдруг, непонятно почему — не разбирается, мажет, срывается на что-то совсем уж комичное и неуместное. А сказать ему об этом как будто некому, потому что — ну, он тут сценарист, режиссер, исполнитель главной роли и генеральный продюсер, что ты ему скажешь?
Такое вот озадаченное недоумение в результате передаётся и зрителю. Правда, от большинства происходящего в «Цитадели» остаётся только растерянно пожать плечами. От этого авторского взгляда на страну и на русский народ — есть тут такая сцена свадьбы, что страшно даже думать о том, что будет твориться на ней с людьми, искренне считающими «Свадьбу» Лунгина русофобским высказыванием. От этой развязки — когда кульминационное событие, к которому героев ведёт судьба через оба фильма, вдруг берёт и разрешается само собой. (То есть, не само собой, конечно, а с помощью паучка и хакаса на берёзе, но об этом лучше не начинать). Авторская мысль о том, что с нами Бог, смутно понятна. Вот только по Михалкову получается, что «с нами Бог» — это когда сначала очень-очень долго очень-очень плохо, а потом хлоп! — и сразу само собой хорошо.
Но основная проблема художественного фильма «Утомленные солнцем 2: Цитадель» даже не в этом. Не в авторских концепциях, вызывающих массу вопросов, и не в авторском мастерстве, торжественно испаряющемся неизвестно куда на наших глазах все два часа сорок минут. Не в актёрах, не в игре и не в репликах. Она в том, что «Цитадель» окончательно превышает критическую массу. И недоумение от неё имеет очень опасное свойство — в нём не хочется разбираться, выискивать его причины, долго с кем-нибудь спорить о его природе и оправданности или неоправданности. От него хочется избавляться максимально простым способом — пожать плечами, отойти и забыть.
Вердикт Кочерыжкина — вторая часть военного эпоса Михалкова, ещё менее интересная и живая, чем первая (зато короче на 20 минут)
Источник
Рецензия на фильм «Утомленные солнцем 2: Цитадель»
Репрессированный комдив Котов получает генеральские погоны и задание от Сталина: бросить на неприступную немецкую цитадель 15 000 людей с кольями.
Трейлер
Репрессированный герой революции Сергей Котов (Михалков) в составе штрафного батальона гниет в окопах недалеко от немецкой цитадели, в которой снайпер слушает патефон, по которому бегает мышка. В то же самое время полковник КГБ Дмитрий Арсентьев (Меньшиков) везет Котову генеральские погоны и приглашение Сталина на чай, а старший сержант медицинской службы Надежда Котова (Михалкова) стреляет в ногу несговорчивому шоферу. Без предупреждения, потому что контуженная.
Кадр из фильма «Утомленные солнцем 2: Цитадель»
Заключительная часть эпоса об утомленных солнцем, как и обещал режиссер, больше предыдущего фильма похожа на кино с историей. Судьбы персонажей так или иначе сложились тут в образ времени, страны и войны, только образ этот вышел совсем не таким, как можно было бы ожидать. Вопреки в изобилии представленным гармоням, свистулькам и рюмашкам, никаких особенно патриотических чувств картина не вызывает. Парадоксально, что и солдатский героизм, и многократно заявленное божественное присутствие на войне, и добросердечие пригревшей юродивого немца старухи, все это перекрывает звук, с которым рябая гнида колет на правительственной даче орехи. Фильм, кажется, вышел честнее своего замысла. Он не о подвиге простого солдата, брошенного несколькими отморозками в войну, и не о божьей помощи, с которой он ее выиграл: он об отвратительном, уродливом, расчеловечивающем месиве. В котором нет ничего романтического.
Кадр из фильма «Утомленные солнцем 2: Цитадель»
У Дж. Д. Сэлинджера есть рассказ, который называется «День перед прощанием». В нем сержант ужинает с семьей перед тем как вернуться на фронт и, когда отец начинает рассказывать о военном прошлом, вспыхивает: «Я верю, что надо убивать фашистов и японцев, потому что другого способа я не знаю. Но я никогда ни в чем не был так уверен, как в том, что моральный долг всех мужчин, кто сражался или будет сражаться в этой войне, – потом не раскрывать рта, никогда ни одним словом не обмолвиться о ней. – Бэйб сжал левую руку в кулак под столом. – Если мы возвратимся, если немцы возвратятся, если англичане возвратятся, и японцы, и французы, и все мужчины в других странах, и все мы примемся разглагольствовать о героизме и об окопных вшах, плавающих в лужах крови, тогда будущие поколения снова будут обречены на новых гитлеров. Мальчишек нужно учить презирать войну, чтобы они смеялись, глядя на картинки в учебниках истории. Если бы немецкие парни презирали насилие, Гитлеру пришлось бы самому вязать себе душегрейки».
Кадр из фильма «Утомленные солнцем 2: Цитадель»
В фильме Михалкова – масса героических окопных вшей, и вряд ли он разделил бы позицию Сэлинджера, но при этом «Цитадель…» с ее пьяными генералами-мясниками, заградотрядами и особистами вызывает по отношению к войне именно что чувство презрения.
Кадр из фильма «Утомленные солнцем 2: Цитадель»
И тем не менее вопросов к картине множество. Первый: зачем вообще «Утомленным солнцем 2» нужна была первая часть, «Предстояние…» (2010)? По-хорошему, «Цитадель…» можно смотреть сразу после первых «Утомленных…», и так все понятно. А что непонятно, например хронология событий и почему у половины героев – другие лица и странный, неравномерно изменившийся возраст (Котов стареет, Надя стремительно растет, Маруся молодеет и вообще меняется в лице, Мохова – тоже…), так это понятнее не будет.
Кадр из фильма «Утомленные солнцем 2: Цитадель»
Ответ на все в сущности вопросы здесь один, и он же – главный недостаток картины. У режиссера всегда были особые отношения с чувством меры, но сейчас оно, кажется, совсем рассосалось. Здесь всего слишком много. Раззудись плечо, широка страна моя родная. Слишком много самого Котова-Михалкова: весь фильм он постоянно разговаривает, принюхивается, подмигивает, охает, ахает, побеждает банду босяков железным когтем, сливается в поцелуе с огневой бабенкой на чужой свадьбе, рычит. То, что играющий главную роль в собственном фильме артист Михалков делает со зрителем, в этот раз увы называется пенетрацией.
Кадр из фильма «Утомленные солнцем 2: Цитадель»
Много тут и мелодрамы. Огромная сцена возвращения Котова на дачу – одно сплошное ощущение неловкости, причем, к сожалению, не только для персонажа. Там, где в первом фильме Ингеборга Дапкунайте длинными пальцами постукивала по пустому стакану («Что? Просто стакан»), Виктория Толстоганова скрежещет зубами и обильно употребляет слово «сраный». Последствия травмы как превращение дочки профессора московской консерватории в героиню Гай Германики? Ну ладно.
Кадр из фильма «Утомленные солнцем 2: Цитадель»
А еще в этом эмоциональном и несмотря на свои 160 минут ни разу не скучном фильме все постоянно кричат. Хором. С михалковскими интонациями. Поют, пляшут, острят («ссать и родить нельзя погодить»), ходят по воде аки по суху. Михалковская витальность в военных условиях (и еще, кажется, в условиях отсутствия хорошего редактора или просто человека, который мог бы сказать ему в лицо что-то кроме «Вы гений, Ваше величество») приобретает пугающие масштабы и перемежается с симпатичным, но несколько навязчивым анимализмом. Если в «12» был один воробей, то в «Цитадели…» на исход Второй Мировой непосредственно повлияли комар, мышка, паучок и бабочка.
Откровенно говоря, все это жалко. Потому что в «Цитадели…» есть очень чистые и точные сцены. Когда у девочки в одном сапоге подбородок дрожит так, что мгновенно захлебывается половина зрительного зала. Но только после такой сцены почему-то всегда на авансцену выходит гармонист.
Источник