Волны и скалы
1962 г., машинописный сборник, окончание
Ты называешь солнце
блюдом.
Оригинально. Только зря:
с любою круглою посудой
Светило
сравнивать нельзя!
А если можно,
значит можно
и мне,
для свежести стишка —
твой череп,
сделанный несложно,
назвать.
подобием горшка!
ВЕТРЫ ПОЭЗИИ
сквозь тайные слезы
жалеет совсем не о том,
что скоро завянут надгробные розы,
и люди забудут о нём,
что память о нём —
по желанью живущих
не выльется в мрамор и медь.
Но горько поэту,
что в мире цветущем
ему
после смерти
не петь.
Ленинградская обл.,
пос. Приютино, 1957
СКАЗКА — СКАЗОЧКА
Влетел ко мне какой-то бес.
Он был не в духе или пьян,
и в драку сразу же полез:
повёл себя, как хулиган!
И я спросил: — А кто ты есть?
Я не люблю таких гостей.
Ты лучше с лапами не лезь:
не соберёшь потом костей!
Но бес от злости стал глупей,
и стал бутылки бить в углу.
Я говорю ему: — Не бей!
Не бей бутылки на полу!
Он вдруг схватил мою гармонь.
Я вижу всё. Я весь горю!
Я говорю ему: — Не тронь!
Не тронь гармошку! — говорю.
Хотел я, было, напрямик
на шпагах драку предложить,
но он взлетел на полку книг:
ему ещё хотелось жить!
Уткнулся бес в какой-то бред
и вдруг завыл: — О, Божья мать!
Я вижу лишь лицо газет,
а лиц поэтов не видать.
И начал книги из дверей
швырять в сугробы декабрю.
Он обнаглел, он озверел!
Я. ничего не говорю.
Трущобный двор.
Фигура на углу.
Мерещится, что это Достоевский.
И ходит холод ветреный и резкий.
И стены погружаются во мглу.
Гранитным громом
грянуло с небес!
Весь небосвод в сверкании и в блеске!
И видел я, как вздрогнул Достоевский,
как тяжело ссутулился, исчез.
Не может быть,
что это был не он!
Как без него представить эти тени,
и странный свет,
и грязные ступени,
и гром, и стены с четырёх сторон?!
Я продолжаю верить в этот бред,
когда в своё притонное жилище
по коридору,
в страшной темнотище,
отдав поклон,
ведёт меня поэт.
Он, как матрос, которого томит
глухая жизнь в задворках и в угаре.
— Какие времена на свете, Гарри.
— О! Времена неласковые, Смит.
В моей судьбе творились чудеса!
Но я клянусь
любою клятвой мира,
что и твоя освистанная лира
ещё свои поднимет паруса!
Ещё мужчины будущих времён,
(да будет воля их неустрашима!) —
разгонят мрак бездарного режима
для всех живых и подлинных имён!
. Ура, опять ребята ворвались!
Они ещё не сеют и не пашут.
Они кричат,
они руками машут.
Они как будто только родились!
Они — сыны запутанных дорог.
И вот,
стихи, написанные матом,
ласкают слух отчаянным ребятам,
хотя, конечно, всё это — порок.
Поэт, как волк, напьётся натощак,
и неподвижно,
словно на портрете,
всё тяжелей сидит на табурете.
И все молчат, не двигаясь никак.
Он говорит,
что мы — одних кровей,
и на меня указывает пальцем!
А мне неловко выглядеть страдальцем,
и я смеюсь,
чтоб выглядеть живей!
Но всё равно опутан я всерьёз
какой-то общей нервною системой:
случайный крик, раздавшись над богемой
доводит всех
до крика и до слез!
И всё торчит:
в дверях торчит сосед!
Торчат за ним
разбуженные тётки!
Торчат слова!
Торчит бутылка водки!
Торчит в окне таинственный рассвет.
Опять стекло оконное в дожде.
Опять удушьем тянет и ознобом.
. Когда толпа
потянется за гробом,
ведь кто-то скажет: «Он сгорел. в труде.’
Ленинград,
1-9 июля 1962
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
Я запомнил, как чудо,
тот лесной хуторок.
Хутор — это не худо:
это мир, не мирок!
Там, в избе деревянной,
без претензий и льгот,
так, без газа, без ванной
добрый Филя живёт.
Филя любит скотину,
ест любую еду.
Филя ходит в долину,
Филя дует в дуду!
Мир такой справедливый,
даже нечего крыть.
— Филя, что молчаливый?
— А о чём говорить.
Источник
Ты называешь солнце блюдом
Ты называешь солнце
блюдом…
Оригинально. Только зря:
с любою круглою посудой
Светило
сравнивать нельзя!
А если можно,
значит можно
и мне,
для свежести стишка —
твой череп,
сделанный несложно,
назвать…
подобием горшка!
11 комментариев
Похожие цитаты
Моя душа — курносая девчонка,
Смешная и наивная порой,
То загрустит, то засмеётся звонко,
Не обретает никогда покой.
А на носу — забавные веснушки
Рассыпались смешинками весной,
Хранит, как в детстве, милые игрушки,
Сдирает локти и коленки в кровь.
Моя душа — ранимая девчонка,
Рыдает откровенно от обид,
Всё чувствует и понимает тонко,
И по ночам мечтает и болит.
Её задеть нечаянно несложно,
… показать весь текст …
Ты знаешь, что есть боль?
Ты знаешь, что есть боль? — Навряд ли, детка.
Она — совсем не тот сопливый бред,
Что ты несёшь, смакуя сигаретку,
О том, как больно жить в семнадцать лет.
Ты отвлекись, «дожуй» свою корицу…
Теперь представь — серьёзно, не шутя:
Рассвет в окне. Обычная больница.
Мать нежно гладит бедное дитя.
Лежит ребёнок в капельницах, в трубках.
В прозрачных пальцах будто крови — ноль.
И в их глазах, и в детских сжатых губках
Немая скорбь. Вот это, детка, боль!
… показать весь текст …
Когда-то деревья казались выше.
Когда-то, деревья казались выше.
А старые стулья стояли крепче.
Слова о любви говорились тише.
Расстаться казалось намного легче.
Когда-то, все звезды казались ближе.
А с другом — дешевые пились вина.
Когда-то, «слабей» были те — кто ниже.
Любили немногих. Но очень сильно.
Нам раньше казалось, все скоро будет.
Что двадцать — так мало…
а сорок — много…
Что есть только «добрые»-«злые» люди.
… показать весь текст …
Источник
Ты называешь солнце блюдом
Оригинально. Только зря:
С любою круглою посудой
Светило сравнивать нельзя!
А если можно, значит можно
И мне, для свежести стишка —
Твой череп, сделанный несложно,
Назвать подобием горшка! Ленинград.
— Николай Рубцов, 30 цитат
ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ
ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ
Хочешь перемен — действуй! Если все время только ждать и надеяться, можно остаться ни с чем, а точнее, наедине с прожитой впустую жизнью.
Солнце должно быть в самом человеке, тогда оно греет изнутри и согревает самого человека и окружающих. Если же только ждать тепла от других, можно и замерзнуть.
За деньги нельзя купить любовь, но можно улучшить исходные позиции для торга.
Как можно иметь дело с человеком, которому нельзя доверять? Если в повозке нет оси, как можно в ней ездить?
Можно изображать добродетель для окружающих. Нельзя изобразить добродетель перед собой, если ее нет.
Нельзя прожить жизнь заново, но можно попытаться честно сказать себе, на каком перекрестке ты сбился с пути.
Время, проведённое с женщиной, нельзя назвать потерянным.
Кое-что в жизни нельзя исправить. Это можно только пережить.
К чему печалиться,
Если все можно еще поправить?
И к чему печалиться,
Если ничего уже поправить нельзя?
Жизнь — это тебе не супермаркет, дружище. Любовь найти нельзя. Её можно только встретить.
Источник
Ты называешь солнце блюдом
(1962 г., машинописный сборник)
В этот сборник вошли стихи очень разные. Весёлые, грустные, злые. С непосредственным выражением и с формалистическим, как говорится, уклоном. Последние — не считаю экспериментальными и не отказываюсь от них, ибо, насколько чувствую, получились они — живыми. Главное — что в основе стиха. Любая «игра» не во вред стихам, если она — от живого образа, а не от абстрактного желания «поиграть». Если она — как органическое художественное средство. Это понятно каждому, кто хоть немножко «рубит» в стихах.
Кое-что в сборнике (например, некоторые стихи из цикла («АХ, ЧТО Я ДЕЛАЮ?») слишком субъективно. Это «кое-что» интересно только для меня, как память о том, что у меня в жизни было. Это стихи момента.
Стихотворения «Берёзы», «Утро утраты», «Поэт перед смертью…» не считаю характерными для себя в смысле формы, но душой остаюсь близок к ним.
Во всяком случае Бурыгиным, Крутецким и т. п. — тут не пахнет. И пусть не суются сюда со своими мнениями унылые и сытые «поэтические» рыла, которыми кишат литературные дворы и задворки.
Без них во всём разберемся.
В жизни и поэзии — не переношу спокойно любую фальшь, если её почувствую.
Каждого искреннего поэта понимаю и принимаю в любом виде, даже в самом сумбурном.
По-настоящему люблю из поэтов-современников очень немногих.
Чёткость общественной позиции поэта считаю не обязательным, но важным и благотворным качеством. Этим качеством не обладает в полной мере, по-моему, ни один из современных молодых поэтов. Это — характерный знак времени.
Пока что чувствую этот знак и на себе.
Сборник «ВОЛНЫ И СКАЛЫ» — начало. И, как любое начало, стихи сборника не нуждаются в серьёзной оценке. Хорошо и то, если у кого-то останется об этих стихах доброе воспоминание.
Источник
блюда-2
«Иваново детство» Тарковского
Если ты гостем лежать на Архия ложах способен,\ Если со скромного блюда вкушать не боишься ты зелень,\ С солнца последним лучом ожидать я, Торкват, тебя стану. Квинт Гораций Флакк. Перевод Н. С. Гинцбурга КНИГА ПЕРВАЯ\5
Не тяжек труд поджарить Льва Толстого, \ плеснуть в него немного Соловьева \ и тщательно с Леонтьевым смешать. Лев Ленчик. По краю игры, Слово-Word, Нью-Йорк 2000 В капкане равновесия\(венок сонетов)
Подходит к буфету,\ На полку глядит,\ А пудель\ На блюде\ В буфете сидит. Самуил Маршак 1927 ПУДЕЛЬ
«Ты называешь солнце — блюдом. \ Оригинально. Только зря: \ С любою круглою посудой \ Светило сравнивать нельзя! Николай Рубцов Одному знакомому»У Голубой лагуны». Том 5A
В небе, подобное блюду,\ Отсвета мреет пятно.\ Житель и сдатчик посуды,\ Вот он идет, человек.\ Сносно ему или худо, Знать никому не дано, Да и не надо — он видит\ Невского мраморный свет,\ На изобилие света\ Снег упадающий, снег. Валерий Черешня «Дружба Народов» 2000, №12 Из цикла «Как ты, свобода, подробна!» Строфы \ Ласточкой туч пролетело,
Приди сюда, сядь. Ни окрик, ни вопль.\ “А это что?” — спросишь. “А это моя аорта гудит”, —\ здесь, где живет черный тополь \ и лунное блюдо делает вид,\ что видит, как мы наконец занялись стихосложеньем\ наших тел, исходящих соками,\ и две спины — золотистыми мишенями\ то ли для звезд, то ли капель, падающих свысока. Борис Горзев «Дружба Народов» 1998, №8 Из цикла «Круг воды, круг земли, круг любви. » А еще, если пройти сквозь некрополь
«Дон Мартин Гарсия Оньес \ еще молод и не понимает, чего хочет», — шепчет мне адмирал Пастене на \ верхней палубе — перед тем, как войти в гавань Вальпараисо. Мы видим \ холмы, и кажется, что они приближаются к нам. Мы выходим на широкий \ песчаный берег и садимся среди скал, чтобы дождаться, когда принесут блюдо \ с ракообразными; тем временем вокруг нас вьются гордые буревестники. \ Солдаты строят из парусины и липовых веток дом, а светильник мерцает, \ вызывая слепоту. Гул моря восстает против высокого берега, словно \ доминиканец, от имени всей Инквизиции изрекающий сентенции предполагаемым \ еретикам. Сергио Бадилья Кастильо. Перевод Елизаветы Ясиновской «Футурум АРТ» No. 1-2 (14-15),2007 ЧИЛИМАНИЯ\ TERRA INCOGNITA
Источник