В Гостях У Солнца-по творчеству Аветика Исаакяна
В удушливый зной по дороге
Оборванный мальчик идёт;
Изрезаны камнями ноги,
Струится с лица его пот.
В походке, в движеньях, во взоре
Нет резвости детской следа;
Сквозит в них тяжёлое горе,
Как в рубище ветхом нужда.
Он в город ходил наниматься
К богатым купцам в батраки;
Да взять-то такого боятся:
Тщедушный батрак не с руки.
Один он. свезли на кладбище
Вчера его старую мать.
С сумою под окнами пищу
Приходится, видно, сбирать.
отрывок Плещеев А.Н. « Нищие»
В большом людном городе , известном на весь мир своей красотой и богатством
сидел прямо на дороге прижавшись к стене большого роскошного дома
оборванный мальчик с протянутой рукой.
Был полдень. Прохожих на у лице был мало.
Каждый спешил по своим делам, мало замечая происходящее..
Озабоченные своими делами люди проходили мимо незамечая чужой беды.
А он так и сидел с протянутой рукой и пересохшими от жажды губами…
Была ранняя осень, небо все еще отливало девственной голубизной украшенной редкими
дымчато- белыми облаками,
играл музыка и слышался чей-то смех.
Ясное солнышко еще щедро одаривало землю своим теплом, деревья и цветы еще жадно тянулись к нему,
подставляя его лучам всех себя.
Мальчик сидел и по глазам его катились слезы. Людей к вечеру стало больше,
но никто как бы не видел, не замечал несчастного сироту,
у людей все было хорошо и они подсознательно избегали всего что могло вывести их из состояния сытого благоденствия.
Если кто и обращал внимание –так чтоб задеть сироту, почувствовать свое превосходство.
К ночи похолодало. Солнце постепенно стало заходить за горизонт, внезапно подул сильный,
пронизывающий до костей ветер. Бедный сирота скукожился и стал дрожать.
-доброе солнышко, милое солнышко, только ты мне давало тепло, только ты не бросило меня в беде и печали…
Куда же ты уходишь! ? Не оставляй меня самого — так холодно и не уютно, никому я тут не нужен.
Вчера меня побили какие-то злые мальчишки из-за моего потрепанного вида.
Меня гонят отовсюду , я весь в ушибах и ссадинах — всяк горазд сироту обидеть.
Нет у меня ни отца , ни матери-к кому я теперь пойду! ? Я к тебе хочу-возьми меня к себе, солнышко.
Так шептал никому ненужный в городе сытого благоденствия мальчик
и уже скупые горькие слезы тяжело катились по его замурзанному лицу,
вокруг то и дело слышался пьяный хохот и ржание.
Солнце неумолимо зашло за горизонт. А мальчик знобило, тело его дышало жаром.
А люди шли — влюбленные пары торопились домой видя только друг друга,
молодые люди пошатываясь шли в мире своих грез , но никто не видел,
не слышал его, никто не хотел не видеть, не слышать его.
Последний солнечный луч скользнул за пределами небоскребов и погас.
На лице мальчика застыла отчаянная решимость…
— Милое солнышко, я знаю, ты ушло к себе домой , я хочу к тебе…
И поднялся бедолага, дрожа от холода, и побрел. Шел он, шел, миновал город и вышел к холмам.
Труден был его путь: кругом колючки и камни, ступая, он изранил себе ноги,
но, не обращая внимания на сильную боль, шел без остановки.
И вдруг впереди послышался собачий лай и замаячили контуры какого-то дома.
Его окликнул чей-то мужской голос:
— Кто ты и куда идешь?
— иду к солнцу. Не знаешь где его дом? — ответил мальчик.
Держа фонарь в руках, к нему подошел какой-то человек и ласково сказал:
— Ты, наверное, устал, мальчик, хочешь есть и пить, пойдем ко мне.
Как же это отец и мать бросили тебя одного в эту холодную, темную ночь?
— Нет у меня ни отца, ни матери, я бездомный сирота.
— Пойдем, мальчик, пойдем ко мне в дом. — сказал добрый незнакомец и, взяв мальчика за руку,
повел его за собой.
Они вошли в довольно обширный двор. Во хлевах и закутках дремали куры, свиньи., козы.
Они вошли в дом с довольно бедным убранством.
Возле камина сидели женщина и трон маленьких детей. Мужчина был фермером.
-Дети я привел к вам нового братика, любите и заботитесь о нем.
Было вас трое, отныне станет четверо.
Тот, кто кормит троих, может прокормить и четверых, подойдите, дети, обнимите своего нового брата.
Жена первая обняла мальчика-сироту и горячо поцеловала его. Потом подошли дети и по-братски поцеловались с ним.
Заплакал от радости мальчик и долго не мог успокоиться.
Потом сели за стол, радостные и оживленные.
Мать постелила детям постели и уложила их всех около себя. Усталый мальчик, как только закрыл глаза, тотчас заснул крепким сном.
Во сне на лице его была счастливая улыбка, ему снилось, что он, наконец, возле солнца,
держит его и лежит в его теплых объятиях.
Затрепетало его сердце от восторга, он вскочил и увидел, что крепко держит за руку свою названную мать,
а во сне обнимал не солнце, а своих братьев.
И понял тогда мальчик, что солнце именно здесь, в этом доме, и именно его он держал в своих объятиях.
Солнце, Любимое, Здравствуй !
Солнце Сияет, Любя !
Солнце — Ты Гимн Прекрасный !
Солнце — Ты ЕСМЬ Я ! ! !
Посмотри на Солнце по — другому,
Радостной Любовью посмотри —
Это Зов Божественный из Дома
Силой Духа к нам Всегда Горит !
Он Зовёт Сиять Любовью, Дружбой,
Наполняться Чистотой внутри,
И Распространять Её наружно
От Рассвета Солнца до Зари !
Солнца Круг Сияет Совершенством,
Пробуждая к Жизни каждый Миг,
Излучает Нежностью, Блаженством,
И Желаньем, чтоб Себя Постиг !
Вся Природа Солнцем Оживает,
Наполняя Мудростью Себя !
В Человеке тоже пусть Сияет
СОЛНЕЧНАЯ СИЛА БЫТИЯ ! ! !
Р.S. Увы, реальность сложнее, многогранней –ее не описать ни одной книгой.
В одном из наших умирающих маленьких городков я встретил замурзанного мальчишку с забавной шапченкой, серой шинелью и автоматом на перевес.
Он шастал по двору, частенько подходил к мухе –местной рыгаловке, где собирались мужики опрокинуть стопарик, другой.
Когда я вышел на свежий воздух передохнуть он подбежал ко мне и приставил автомат. На лице его играла улыбка.
Я, думая , что это сын кого-то из местных сотрудников нашей конторы, разговорился с ним и пошел в магазин и спросил что ему купить — он поросил шоколадку.
Я купил ему ее, бананов, апельсин и грейпфрутов и с удовольствием стал смотреть как он их хрумкает.
Когда я вернулся я спросил чей он –и мне сказали что он бегает сам по себе –у него больная бабушка лежит почти не вставая.
Мне стало очень жаль его, так хотелось чтоб он пронес доверчивость, открытость ,
свою улыбку и сияние глаз через жизнь, не озлобился, когда осознает что никому не нужен в этом жестоком мире.
Мы с ним встречались потом и не раз, ребенок тянулся ко мне, а я к нему. Но время моего нахождения в том городке неумолимо подходило к концу.
Первая мысль желание была усыновить — но я живу сам-
постоянно езжу в длительные командировке по всем просторам нашей необъятной родины.
Компитентные люди мне посоветовали хороший приют в моем городе, в котором я бы мог навещать его.
Когда я спросил его –хотел бы ты жить в с другими детьми в приюте с воспитателями а я бы навещал тебя- он сказал :
«Хочу». Но когда я озвучил свои планы местным сотрудникам они сказали
–не связывайся –мать есть, но гуляет, пьет, дома почти не бывает, а отец сидит в тюрьме.
Мое желание помочь натолкнулось на тонкости юридической системы,мою некомпетентность в таких вопросах и боязнь ответсвенности,а прав ли я, имею право?
Источник
Популярное
У солнца
На людной улице, где жили одни богачи, сидел, прижавшись спиной к стене большого дома, оборванный мальчик; то и дело он протягивал руку за подаянием.
Была ранняя весна, близкие горы уже зеленели, и красное солнышко смотрело на землю еще приветнее.
По улице взад и вперед сновали прохожие, и никто как будто бы не видел, не замечал несчастного сироту.
Когда солнце начало мало-помалу закатываться за близкие зеленеющие горы, внезапно подул сильный ветер, и маленький бездомный оборвыш стал мерзнуть.
— Ах, красное солнышко, доброе солнышко, только ты давало мне тепло, куда же ты уходишь? Не оставляй меня одного — здесь так холодно… Нету у меня ни матери, ни отца, куда и к кому я теперь пойду? Я к тебе хочу, возьми меня с собой, милое солнышко…
Так говорил про себя этот мальчик, и горькие слезы катились по бледному его лицу. А люди шли, каждый торопился к себе домой, и никто не видел и не слышал его, никто и не хотел видеть и слышать его…
Солнце зашло за гребни гор и больше не показалось.
— Доброе солнышко, я знаю, ты ушло к своей маме… Я знаю, ваш дом вон за той горой, и я приду к тебе… Сейчас, сейчас приду…
Дрожа от холода, порой держась за стены домов, долго ли, коротко ли шел мальчик к солнцу, наконец, выбрался за город и стал взбираться на гору. Трудно было лезть по крутому, каменистому склону, обессилевший мальчик больно ударялся то ногой, то рукой о камни, но каким-то чудом он продолжал подниматься все выше и выше.
Опустился на землю вечер, и зеленая гора вся заволоклась черной пеленой. И над ее вершиной заблистали звезды, словно манящие, радующие глаз огоньки.
Дул, завывая в ущельях и между скал, пронизывающий ветер, иногда в воздухе проносились чернокрылые летучие мыши.
Мальчик бесстрашно и упорно шел вверх, и вдруг он услышал лай собак, а немного погодя — раздавшийся вблизи громкий голос:
— Кто ты? Куда ты идешь?
— Я путник, иду к солнцу, скажи, где его дом, близко или далеко?
Из темноты выступил с горящей лампой в руке какой-то человек и сказал:
— Ты очень устал, наверное, и голоден, пойдем ко мне. Отец и мать у тебя, видно, люди дурные, если среди ночи ты здесь оказался.
— Нету у меня отца и матери, сирота я бездомный.
— Пойдем, сынок, пойдем ко мне, — повторил этот добрый человек и, взяв мальчика за руку, повел его к себе домой.
В жалкой лачуге, куда они вскоре вошли, вокруг очага сидели трое детей и их мать. В примыкавшем к жилищу скотном дворе теснились овцы. Хозяин дома был пастухом.
— Дорогие мои дети, — сказал хозяин дома, — я привел к вам мальчика, который будет вашим братом. Теперь у меня не трое сыновей, а четверо. Тот, кто кормит троих, прокормит и четверых. Подойдите же и поцелуйте вашего нового братца.
Жена пастуха первая подошла к мальчику, обняла его и по-матерински расцеловала. Подошли и дети — поочередно почмокали его в щеки, как брата.
Мальчик от радости плакал, поплачет, перестанет, и опять — в слезы.
Потом, возбужденные, растроганные, они сели за стол, потом мать постлала детям постель и уложила их рядом с собой. Мальчик был очень утомлен, заснул, как только закрыл глаза.
Во сне он блаженно улыбался, ему снилось, будто он уже у солнца и будто обнял его и, счастливый-счастливый, сладко спит.
Вдруг от радостного волнения, переполнившего сердце, мальчик проснулся — и видит: не солнце он обнял, а братьев своих и крепко-крепко держит мать за руку.
И мальчик понял, что дом, где ему так тепло и отрадно, как раз и есть дом солнца.
Источник
У солнца аветик исаакян
СТИХОТВОРЕНИЯ И ПОЭМЫ
Вступительная статья К. Н. Григорьяна
Редко на долю писателя выпадает высокое счастье быть не только выразителем чувств и дум народа, но и при жизни заслужить его признание, стать его любимым поэтом. Таким вошел в историю армянской литературы Аветик Исаакян. Многие его стихотворения стали песнями, органически слились с творениями безымянных певцов. «В спокойствии, в какой-то уверенной неторопливости движений, — пишет Н. С. Тихонов, — в манере говорить, в глубоком взгляде внимательных, чуть прищуренных глаз есть у Исаакяна что-то от народного образа мудреца, справедливого и сердечного, строгого и требовательного…»[1] Таким вошел в сознание многих современников живой образ поэта.
Народ назвал Исаакяна «варпэтом»[2] — словом, которое содержит глубокий смысл, словом, с отдаленных времен ставшим в Армении символом созидательного труда и высокого искусства.
Значение поэзии Исаакяна по богатству и разнообразию идей, тем, мотивов, по глубине художественных обобщений не ограничивается национальными рамками. В 1916 году В. Я. Брюсов, характеризуя лирику Исаакяна и его поэму «Абул Ала Маари», писал: «Здесь Исаакян выступает как один из европейских поэтов, ставя себе те же или сходные задачи, разрешить которые стремятся и лирики других народов — французские, немецкие, русские… По этим стихам можно судить, какого большого мастера имеет армянская литература в лице Аветика Исаакяна».[3]
Жизнь поэта богата внешними событиями (тюрьма, ссылка, вновь тюрьма, долголетняя эмиграция), но она не менее богата внутренним содержанием, напряженной работой упорно ищущей истины, неспокойной мысли: «вечное недовольство, вечная неудовлетворенность, вечная тоска — безответная любовь, болезни, тяжелые потери близких, общественные и национальные бедствия».[4]
Большая часть жизни Исаакяна прошла в бесконечных скитаниях по чужим краям. С юных лет он видел царившее вокруг зло, несправедливость, произвол, лицемерие и звериные нравы буржуазно-капиталистического общества, видел, как сильные безжалостно попирали слабых, нищету и горе бедняков-тружеников, жадность и жестокость богачей, деспотизм и кровавые преступления правителей.
Процесс формирования общественно-политических взглядов Исаакяна был сложным и противоречивым. Но скептицизм, пессимистические настроения, порою сильно звучащие трагические мотивы в его творчестве в конечном счете отражали его гуманизм, сознание «несовершенства бытия».
На долгом, более чем полувековом пути были периоды, когда поэт терзался сомнениями, впадал в отчаяние, испытывая порою чуждые его общегуманистическому миросозерцанию влияния.
Не так легко было найти сразу ответы на вопросы, которые ставила перед поэтом жизнь, разобраться в противоречиях действительности и в различных социально-политических концепциях. «Я стал искать правду, — говорил Исаакян в своей речи в апреле 1937 года, через несколько месяцев после возвращения на родину, — искать спасение у великих философов, ученых, великих пророков — и в моем сердце… Чем я только не увлекался, какими только философскими, этическими, социологическими системами! Был толстовцем, ницшеанцем, в студенческие годы, в Германии, — социал-демократом. Отчаявшись, стал я анархистом. Увлекался Буддой. Воодушевлялся армянским воинствующим национализмом… восставал против капитализма, против общества, против всех и всего… И в конце концов, после долгого раздумья, размышлений, пришел я снова к социализму, на этот путь спасения. И вот свободной волей, убеждением, сжигая все корабли, безвозвратно пришел я в этот мир, где совершается великое, грандиозное дело в национальном и общечеловеческом смысле».[5]
Исаакян пришел к убеждению, что вне родины нет жизни и счастья, что он должен быть в Армении, с народом, который после стольких бед и тяжких испытаний обрел наконец спокойное существование, с народом, который строит, творит новую жизнь на возрожденной армянской земле.
Аветик Исаакян родился 30 октября (по новому стилю) 1875 года в городе Александрополе (ныне Ленинакан Армянской ССР). Детство поэта прошло частью в Александрополе, частью же в селе Казарапат (ныне Исаакян).
В середине 50-х годов XIX века отец поэта Саак купил старую мельницу на окраине села Казарапат. Длинными темными ночами, когда вокруг царила тишина, при мерцающем огне керосиновой лампы, он слушал песни и сказки старого мельника. Спокойный, размеренный голос старика сливался с однообразным шумом жерновов, убаюкивающих и уносящих мальчика в красочный, волшебный мир народной фантазии.
Впечатления ранних лет оставили в душе Исаакяна неизгладимый след. О детстве поэт всегда вспоминал как о самой счастливой поре жизни, как о навсегда канувшем в вечность «светлом сне».
В 1885 году Исаакян поступил в приходское училище, по окончании которого продолжал образование в Александропольской школе, затем в Эчмиадзинской духовной семинарии. Стихи он начал писать, когда ему было одиннадцать-двенадцать лет. Однако по-настоящему он почувствовал в себе призвание поэта в годы учения в семинарии, не без благотворного влияния Ованеса Ованисяна.
В 1891 году Исаакян оставил семинарию, а спустя два года уехал за границу с целью продолжения образования. В Лейпцигском университете он слушал лекции по философии, истории, филологии, антропологии и этнографии, изучал памятники мировой литературы, проявляя особый интерес к эпосу западноевропейских народов.
В 1895 году Исаакян вернулся на родину, а в мае следующего года за деятельность, направленную против царизма, был арестован и после годичного тюремного заключения был сослан в Одессу. Здесь впервые он услышал имя Максима Горького. «Однажды, в 1899 году, — рассказывает Исаакян, — когда я бродил среди шумной толпы огромного одесского порта, предо мной вдруг остановился оборванный нищий и, протянув руку, сказал:
„Помогите, ради Горького“.
Я впервые услышал имя Горького и подумал: „Видимо — это новый святой“.
Спрашиваю его: „А кто он?“
„Это первый человек, который пишет о нас, бедняках, правду“.
В тот же день я купил два тома рассказов М. Горького и начал читать. Читал с увлечением и вновь перечитывал. Каждое слово находило горячий отклик в моей душе.
…Читая, я бродил вместе с героями Горького по просторам России — по Волге, Крыму, берегам Черного моря, Молдавии. Особенно привлекала меня Волга. В ее широких степях веками находили приют свободолюбивые и непокорные люди, все те, кто восставал против гнета помещиков и царей. Волга — древняя колыбель свободы и борьбы; там звучали могучие песни воли, гремела весть о походах Стеньки Разина, Пугачева…»[6]
Так своеобразно и ярко воспринял Исаакян произведения Горького в годы молодости. В «романтике протеста и возмущения» было много созвучного собственным думам армянского поэта, и он навсегда полюбил книги буревестника революции, «овеянные светлым духом свободы».
Возвратившись из одесской ссылки, Исаакян отправляется в Швейцарию, в Цюрихском университете он посещает лекции по истории литературы и философии. В апреле 1901 года из Вены поэт едет в Венецию, на остров Св. Лазаря, в резиденцию ученого духовного братства мхитаристов,[7] с целью работы в богатейших книгохранилищах по арменоведению и ознакомления с Италией. Здесь Исаакян встречается с известным западноармянским ученым, историком и поэтом Гевондом Алишаном. Осенью 1901 года Исаакян в Армении, а через три-четыре года он снова в Европе, где, пробыв недолго, возвращается на родину.
Источник