Утомлённые солнцем 2: Цитадель (2011)
Регистрация >>
В голосовании могут принимать участие только зарегистрированные посетители сайта.
Если вы уже зарегистрированы — Войдите.
Вы хотите зарегистрироваться?
информация о фильме
последнее обновление информации: 11.03.21
критика
Как известно, фильм Никиты Сергеевича Михалкова «Предстояние» оглушительно провалился в прокате. Провалился по вполне естественной причине: это плохой фильм. Плохо задуманный, плохо снятый, плохо сыгранный, плохо смонтированный и плохо отрекламированный. Фильм при этом густопсово антисоветский, а значит – антирусский. Ну а русским, как и любым другим народам, не нравится смотреть, когда на их предков гадят.
И студия Артемия Лебедева построила новый плакат – действительно, хороший. Настолько хороший, что никаких фотожаб не надо. На новом плакате, явно навеянном обложкой от игры WarCraft II, Никита Сергеевич Михалков упирается лбом в верховного главнокомандующего – Иосифа Виссарионовича Сталина. С одного взгляда ясно, что герой Никиты Михалкова воюет на стороне Гитлера.
В любой стране есть власть, в любой стране есть люди, обслуживающие власть. Эти люди работают у чиновников водителями, подметают полы в государственной думе, лечат родственников чиновников, строят им дома, топят бани, сторожат огороды. А ещё пишут книги и снимают кино, то есть заняты идеологической работой. Государство даёт им деньги, а они за эти деньги работают. По недомыслию может показаться, что это не так, что среди творцов немало людей неангажированных и бескорыстных. Да, они есть. Но погоду делают не они. Погоду делают те, кто выполняет заказ власти. Именно им государство даёт деньги, именно им предоставляется время на ТВ, создаются максимально благоприятные условия для творчества. Написанные ими книги активно навязываются читателю, снятые ими фильмы назойливо рекламируются на госканалах. Не так давно при советской власти наши творцы яростно хвалили лучший из миров – СССР. Причём многие делали это совершенно искренне. Сегодня многие из тех творцов уже при антисоветской власти яростно поливают СССР дерьмом. Причём делают это, судя по всему, значительно более искренне. Ибо денег получают гораздо больше.
Давайте уже признаем, что советская власть была преступна – ведь она разгромила и Гитлера, и всех его прихвостней. Давайте окажем почести ветеранам SS – они воевали за наше светлое будущее! Давайте воздадим должное ветеранам Советской армии – обдадим помоями кровавых упырей и насильников! Уничтожим памятники, извратим факты, оболжём подвиги, извратим сущность.
Фильм начинается с окопов штрафбата, где перед штурмом некоей цитадели сидят герои предыдущего фильма: убитый в первой серии Никита Михалков и его друзья – Мерзликин, Смольянинов (уже без двери за спиной) и Дюжев (по-прежнему крашеный). Кругом, разумеется, говнище и грязища, ибо где ещё могут сидеть тупые совки? На них через оптический прицел смотрит из цитадели немецкий пулемётчик, с помощью походного патефона наслаждающийся в уютном каземате произведениями Вагнера. Так воюют цивилизованные европейцы.
Пока комар пьёт кровь и спасает личный состав от пулемётов, в ближайшей землянке идёт мощная пьянка. За столом сидит генерал, несколько полковников, майоры и даже капитан. Михалкову невдомёк, что такое армейская субординация и кто с кем может пить. У него генералы бухают с капитанами, он так видит. У всех присутствующих жирные, отвратительные хари. Все пьяные, ни малейшего проблеска интеллекта, только выпученные глаза, перекошенные слюнявые рты да истошные вопли. Натуральные животные. Это, как нетрудно догадаться, русские командиры русской же армии. Не дворяне – о чём вы, всех дворян перебил Сталин. Это важно – показать беспородный рабочее-крестьянский скот именно так, как его видит представитель породистого дворянства. Ведь из дворян у нас остался только Никита Михалков – не смотри, что у него нет справки о сословной принадлежности.
Из пьяного базара выясняется, что вчерашний полковник получил генерала, а цитадель так и не взял. Пьяный новоиспечённый генерал взвивается, выхватывает короткоствол и приказывает командиру штрафбата немедленно бросаться на штурм цитадели. Что это за цитадель, зачем она нужна и почему её необходимо брать приступом – автор не поясняет, ибо это не важно. Важно показать, что тупорылые русские командиры гнали тупорылых русских солдат на убой просто так, в основном по пьянке. Именно таким видится Михалкову подвиг русского народа в войне. Цитадель ничем не похожа на оборонительное сооружение времён второй мировой. Постройка неясного назначения, разнести которую – задача для артиллерийского дивизиона на полдня. Но у тупорылых русских в фильме Михалкова пушек нет, и потому их задача – сдохнуть под немецкими пулемётами, куда их загонит пьяный русский генерал. Вот она, Правда о войне – хавайте.
Сцена боя – никакая, снято дёшево и неинтересно. Скажем, даже Фёдор Бондарчук умеет значительно лучше. Однако от бредовости происходящего приходишь в лёгкий ступор. И это только начало. А тем временем по какому-то полю едет колонна машин, везущих раненых. На колонну машин налетает эскадрилья неважно нарисованных немецких самолётов. Я было подумал, что сейчас из них высунется десяток голых немецких жоп, но не тут-то было: самолёты опустились метров до десяти и с десяти метров начали бросать бомбы. Такова Правда войны по Михалкову.
В общем, сценаристы с Никитой Сергеевичем сообщают зрителям: никаких зверств фашистских захватчиков на территории нашей Родины не было. Не погибло у нас в ту войну от рук немцев почти 30 миллионов человек. Не убивали наших женщин и детей, не гибли отцы, деды и прадеды. Оказывается, это лично Сталин убивал наших предков – просто по приколу, чтобы фотки интересные сделать. Не было у Сталина фронтовых корреспондентов, да и никто из граждан не видел, что у нас творили немцы. Подлинная Правда о войне известна только Никите Сергеевичу, и он её нам ко дню Победы показывает.
А в это время из цитадели на происходящее с изумлением смотрят немцы. Один немец говорит другому: придётся стрелять, иначе они с палками дойдут до цитадели! Мол, мы просто вынуждены убивать этих скотов! Второй ему отвечает: подойдут на 500 метров – открывайте огонь. А я, говорит, на это смотреть не буду: я – офицер вермахта, а не палач! Вот так вот просто и без затей Никита Сергеевич поясняет русским, кто кого убивал на той войне. Никите Сергеевичу незнакомы такие наименования как Бухенвальд, Освенцим, Маутхаузен, Дахау, Треблинка. Ну, где офицеры вермахта (ни в коем случае не палачи, это важно!) уничтожали людей миллионами. В фильме Цитадель офицеры вермахта вообще никого не трогают, сидят себе в цитадели, пьют кофе и слушают Вагнера. Палач – это Сталин, по приказу которого тупые совки не пойми зачем лезут под пулемёты. Трудно не заметить, что симпатии режиссёра строго на стороне нацистов.
В финале Никита Сергеевич мчится по дороге на танке, а на перекрёстке стоит рехнувшийся немецкий солдат и руководит дорожным движением. Проезжая мимо сошедшего с ума немца Никита Сергеевич и его коллеги трогательно отдают немцу честь. Им ведь понятно, что пришедший на их землю враг – вовсе не враг, что убийца наших отцов и матерей – ни в чём не виноват. Более того, оккупант и агрессор вполне заслуживает отдания воинской чести. По уму, конечно, Никите Сергеевичу надо было выбросить вперёд руку и заорать «Зиг хайль!», ведь он с немцем заодно. Но и тут режиссёр отчего-то засбоил, получилось нелогично.
Кто-то скажет – едри твою налево, ну и бред! И будет прав. Но вот такое кино заснял Никита Сергеевич Михалков на государственные деньги. Вот такое кино подарил Никита Сергеевич Михалков нашим ветеранам на день Победы. Хотя, возможно, он снимал кино для ветеранов SS. Им оно, безусловно, понравится.
Что сказать в целом? Повторюсь: антисоветский — значит антирусский. Именно такими фильмами Никита Сергеевич и его коллеги всеми силами готовят народ к тому, чтобы история нашей страны была признана преступной. Никита Сергеевич душу вкладывает в то, чтобы цивилизованные американцы и европейцы поскорее пересмотрели результаты второй мировой войны, победу в которой одержали ненавистные русские совки под руководством ненавистного же Сталина. Никита Сергеевич выступает заодно с гауляйтерами Прибалтики, с русофобами и нацистами Ющенко и Саакашвили.
Источник
Смотрим фильм Цитадель краткий пересказ
Передисловие.
Обещал я людям, которые не могут по разным причинам попасть на просмотр «Утомлённые солнцем-2: Цитадель», а с торрентов тырить совесть не позволяет, после просмотра пересказать фильм в сжатом виде.
Итак, выполняю обещанное. То есть посмотрел я Картину Великого Режиссёра о Великой Войне.
Читать предварительно всяких завистников я не стал, чтобы не портить впечатление от Фильма. Прочитал только пару интервью от Самого Метра и одно, кратенькое, интервью видел по дебилизатору. Отсюда некотороые намёки об аллегоричности Фильма — это от Никиты Сергеевича Михалкова.
Поскольку, как я говорил, другие источники я не читал, то если случайно будут оценки, которые вам встречались у всякого рода критиков — оно само.
В целом я пытался от каких-либо оценок воздерживаться.
Так же, если Вы собрались посмотреть Великий Фильм о Великой Войне сами — не читайте эту галимахрень.
Иди и смотри! ©
.
Ну, поехали
Часть первая.
Вторая часть второй части Великого Фильма начинается с вида болота, что честно, хотя и аллегорически, предупреждает нас о том, что за два часа тридцать минут мы в этом фильме завязнем. И вот в этом болоте рождается комарик. Один-единственный на всём участке фронта. Остальных, видимо, враги выкосили ещё на стадии личинкости.
Итак, летит этот комарик, летит над Полесьем, над тихим жнивьем. Где-то в топи болот погребен остывающий ром. И летит, и летит. Нудно так и долго летит. Намякивая, что Фильм тоже не короткий и не очень весёлый. Но спешить-то ему некуда — два с половиной часа ему летать. И вот прилетает он в наши окопы. И всё норовит пристроится к кому-нибудь из бойцов на предмет кровопития. А те так ласково его гонят — кыш, комарик, кыш! — но никто его не убивает: он же совсем-совсем последний, может даже вообще на всей Земле. А тем временем на чёрной-чёрной горе, в чёрной-чёрной крепости, в чёрной-чёрной комнате стоит у чёрного-чёрного станка с чёрной-чёрной винтовкой чёрный-чёрный фашист и слушает чёрный-чёрный компакт-диск с неизвестной мне музыкой. Тоже такой чёрной-чёрной. А по чёрному-чёрному компакт-диску скачет мышь. Белая. А фашист её не гонит, из чего можно судить, что у них связь. И вот видит этот фашист, как над окопом голова чья-то мелькает. А это тот самый умник, который в первой половине второй части с дверью на спине бегал, только в этой половине он уже без двери — наверное, отобрали. Или бюджета фильма не хватило на дверь. Хотя, это вряд ли. Ну, может он её протерял. Или сценаристы в спешке (всё ж таки всего за 8 лет создать Великий Фильм — шутка ли!) прозабыли про неё. И вот нагибается этот боец шлёпнуть комарика, который примостился на лице его спящего друга, а тут фашист возьми и пальни. И, судя по всему, не винтовка это была, а целый пулемёт, потому как сразу несколько пуль достаточно крупного калибра вылетело. Надо будет присмотреться к этому фашистскому инструменту тщетельнее.
Ну, пока наш боец Бездверный возмущался коварным поведением фашиста, в штабе шёл спор. А спор там шёл потому что собрались там красные командиры — все сплошь придурки — и квасили. Наверное, спирт. Чем усугубляли своё состояние здоровья, и так психически шаткое. И вот одному сказали, что он генерала получил ну ни за хрен собачий, а тот обиделся — «Я, чтобы генерала получить, полгода раком стоял!» (похоже, Никита Сергеич не оставляет надежд получить «Оскара», поэтому прозрачно намекает на возможность гомосексуальных отношений в командовании Красной Армии) и, чтобы доказать, что он генерал, а не хрен собачий, приказывает капитану, командующему батальоном штрафников, «захватить плацдарм перед Цыциделью, первому, кто до неё дотронется — Героя дам, а если закрепитесь, то вообще подкрепление получите!». «Ну сумасшедший, что возьмёшь!» ©
Все в полном охренении, но приказ есть приказ. Одевает капитан свою каракулевую шапку и идёт воевать. Правда, какой-то полковник пытается доказать, что «мы даже не сможем подавить их огневые точки: они их с последнего нашего наступления наверняка поменяли» — наверное, перенесли в какую-то другую крепость, или вообще спрятали в глухом подземелье, — но генералу всё по. ээээ. карманы будет. Сказал — воевать, значит — воевать. А кто не верит нам, тот ренегат и хам, и того можем ведь и в расход пустить. Прямо тута из леворверта.
Прибежал капитан на позиции и давай всех готовить к бою. ИЧСХ, бегает по окопу во весь рост, в своей каракулевой шапке, а немец в него не стреляет. Наверное, пошёл мышку кормить.
А тут Меньшиков вдруг откуда ни возьмись явился. Долго он за Котовым бегал, не ел, не спал, не мылся — Котов его и унюхал издалека. И, сильно не желая встречаться с Меньшиковым, побежал в атаку. Лучше, мол, Цитадель, чем этот пидор. Меньшиков же, раз такой облом-с, решил пойти пока спиртику в штабе попить. А загрядотряд давай в него из пулемёта пулемётить почём зря. Он им — у меня приказ товарища Сталина! А они ему — у нас у всех приказ товарища Сталина, нумер двести двадцать семь про нишагуназад! И погнали его под дулом пулемёта тоже на Цитадель. Ну, и началась тут война. Если верить интервью Никиты Сергеича — то Великая Отечественная, а если смотреть на экран — то не пойми что. Даже тот самый генерал протрезвел и начал истерически переживать, что что же это такое творится, что прямо не пойми что! Не война, а какая-то прямо истребительская анархия! И тут прибежал ещё какой-то хрен с горы и сообщил, что надо всё прекратить, потому что там затесался полковник НКВД и его надо срочно вернуть, иначе всем секим-башка. Тоже достаточно истерично. Вообще, такое впечатление, что в фильме вообще все сплошные истерики. Не получается фильм исторический, снимем истерический.
А тем временем Митя и Котов встречаются в одной воронке, куда их забросило взрывной судьбой. Ну, Котов побычил на Митю: типа, какого хрена ты сюда припёрся, это моя территория, я тут каждый кустик и камешек пометил, и вали-ка ты отсюда взад. А сам тем временем спорол ножичком из пальчика с Мити погоны, надел на него касочку и повёл в бой.
Тут первая часть заканчивается. Продолжение, так сказать, воспоследует — не отходите от своих экранов!
. . .
Часть вторая.
Пока Котов на собственной шкуре учит Митю воевать, где-то происходит эвакуация госпиталя от стремительно наступающих фашистов. (Тут меня заглодали смутные сомнения, так как это осень 1943-го, и стремительно наступающих фашистов вроде уже остановили, но фильм-то аллегория, так что не будем поддаваться скептицизму). По ходу погрузки, в одну из машин, которую ведёт контуженая, немая и оглохшая дочка Михалкова с Котовым, погрузили вторую Михалковскую дочку, Анну, всю из себя беременную. Сразу скажу — Хрюшу и Степашку я там не видел. И где успела контузиться и оглохнуть, а заодно научиться водить грузовик та ещё дочка, я тоже не знаю, сценаристы не придумали. А если и придумали, то нам режиссёр это не снял. И тут, значит, налетают на колонну господствующие в воздухе фашисты и давай её бомбить. А, поскольку того весельчака с голой попой Наденька с безногим Гармашом молитвой потопили ещё в первой части второй части, то тут были фашисты серьёзные и голой попой ежей не смешили, бомбили всерьёз.
Раненый, сидящий в кабине с первой дочкой, кричит ей — лесом давай, лесом! — и та, даром что контужена и глуха, его слушается. А вторая дочка так перепугалась, что с испугу тут же в кузове начала рожать. Страшное, скажу я вам, зрелишшо. Между тем первая дочка ссорится с однокабинником, кусает его в руку, отчего тот в страхе выскакивает в чистое поле, ковыляя на костылях. Фашисты и рады такому случаю — сразу запустили в него боньбой, только костыли в разные стороны полетели. В общем, все умерли, кроме тех, кто был в одной машине с Михалковскими дочками. А вместо того, с костылями, народила им Анна другого. Они его на радостях обозвали Иосифом Виссарионовичем и тут же, не выходя из кузова, выпили спирту и устроили сельскую дискотеку с гармошкой, песнями и плясками. Заодно нам показали кусок титьки и второй дочки, но платонически, она этим куском Иосифа Виссарионовича кормила, поэтому от того зрелища никто не помер.
А тем временем мимо кладбища с тысячами немецких крестов (наверное, это те самые стремительно наступавшие фашисты), на жыпе едут Митя с Котовым, и Митя рассказывает ту часть фильма, которую мы не видели, потому что её не сняли. А зря, в ней (по рассказам Мити) Котов тому самому генералу стукнул по яйцам и даже по лицу. А Котов, который тоже этой части не видел, с себя удивляется и восхищается. Приезжают они так на берег какой-то речушки, тут Митя начал раздеваться. Ну совсем-совсем раздеваться. Котов перепугался и давай оправдываться, что его не поэтому не расстреляли, а он сам не знает почему. А Митя никаких дурных наклонностей не выказывал, он просто помыться захотел — это ж, мол, надо так пропахнуть, что Котов его за пиццот метров по запаху узнал. Кстати, дамы, сразу скажу — зрелище голого Мити ещё платоничнее титек обеих дочек. Печальное такое зрелище. Не стоит ради него отправляться в такое долгое кино.
Ну, пока Митя моется, Котов скулит и плачет за свою жизнь, что вот нафига она ему такая сдалась и вообще бедный я, несчастный, меня никто не любит и лучше бы я умер маленьким от менингита. А Митя тем временем помылся, вылез на берег, оделся — и о, чудо! Если пришёл он к речке в порванной и обгоревшей одежде, то от речки шёл уже в чистой и целой, при орденах и медалях. Наверное, тот самый комарик всё зашил и почистил. Пришёл он к Котову, отвёл того в лесок, дал пистолет и рассказал в картинках, что поведал он его жене в машине о том, что Котова расстреляли и тут же утешительно поимел. Даже титьку жены показали. Ну, Котов его убивать не стал, а пострелял все патроны вверх и убежал плакать. Тут я его понимаю — они ж там все думали друг про друга что их всех порасстреляли, и один только Митя знал, что они все живые. В утешение Митя выдал Котову планшетку с генеральскими погонами и орденами. Котов сразу плакать и перестал. И поехали они дальше. Ехали лесами тёмными, горами высокими, и приехали к даче, той самой, из самых-самых первых, ещё не очень утомлённых солнцем.
Конец второй части.
. . .
Часть третья, мирная, поэтому очень коротенькая.
Приходят, значит, Котов с Митей на дачу. Все как увидели их — так охудивились, даже перепугались. А тётка какая-то давай бегать по даче и за телефон хвататься — типа, прекратите немедленно, а то я полицию вызову! И вдруг оказывается, что это — ихняя жена. Ну, сначала Котова, а потом — Митина. Но что-то склероз мне подсказывает, что в самой-самой первой части она была какая-то другая, но врёт, наверное — ну не могла ж та жена отказаться сниматься в Великом Проекте Самого Метра Российского Кино! Просто, я её, наверное, не узнал. Но она сама сказала — а вот и я, ваша жена. Ну, а они ей — а это мы, твои мужья! И давай все делать вид, что безумно рады встрече. Каждый радовался по-своему: Котов фотографии искал, Митя на рояле роялил, жена ихняя вином заливала радость, а все остальные дружно продукты, привезённые Митей и Котовым, перечисляли вслух; а вокруг всего этого какая-то бабочка порхала. Наверное, в неё тот самый комарик превратился. Тут Котов находит игрушечного аиста и они с Митей узнают, что жена ихняя вышла замуж за инвалида-киномеханика, страдающего плоскостопием. Он в самой первой серии был не киномехаником, но там почти все были не киномеханиками. И у них уже малютка-сын. А что, говорит ихняя жена, вы оба куда-то смылись, а я одна тут осталась вся такая незамужняя. Котов, не говоря худого слова, отводит её на чердак, где они предаются разнузданному сексу. В общем, праздник удался. Потом наступил суровый будень, и жена с новым мужем и ихним сыном уехала добровольно в Сибирь, кино показывать отсталым якутностям. Котов проводил их, покалечил троих уголовников, которые всего-то у него часы попросили, потом попал на свадьбу безного инвалида-фронтовика (свадьба мимо проходила), где познакомился с девушкой — простой, деревенской, работящей. А потом вспомнил, что ему ж к Сталину надо, и очутился у того в кабинете. А тот ему и говорит — а вот, Никита Михалыч. ой, Сергей Николаич, давно бы мы врага погнали взашей, да вот Цитадель нам мешает хуже Кённигсбергу, и ничего её не берёт — ни пушки с танками, ни икона Казанской Божьей матери. Только на тебя вся наша надежда. А поскольку ни солдаты, ни оружие эту цитадель не взяли, то попробуем новые методы: вот тебе 15 000 гражданского населения с оглоблями и прочим дренокольем, воюй.
Тут третья, мирная, часть и кончилась.
. . .
Часть четвёртая, хеппиендная.
Приехал Котов обратно на фронт, как и не уезжал. Только теперь он не просто какой-то штрафбатовец из одноимённого сериала, а целый генерал. И готовит он грандиозное безоружное наступление, весь такой в трудах и заботах. На дерево якута-снайпера посадил, вражеские точки огневые отстреливать. А рядом со штабом госпиталь обосновался, который бежал-бежал от немцев и прибежал. Там и дочка его, всё ещё от контузии не отошедшая, служит. А немец с мышкой живёт, всё тот компакт-диск слушает (наверное, в МП3 — уж очень долго играет. Интересно, Михалкову за носитель отстегнули?). А мышка эрзац-сыр кушает и что-то всё в очки поглядывает. Наверное, зрение у ней слабое. А Красная Армия тем временем, вооружившись осиновыми кольями и играя на гармошке, пошла на приступ неприступной крепости. Смотрит фашист (кажется это был не тот меломан, а другой, с пулемётом), идёт толпа с оглоблями. В полном охудивлении вызывает он командира, тот тоже спросонья не может понять — правда это, или вымысел Михалкова. Но очень опасается, что those Russians со своими палками дойдут до Цитадели и навешают им всем звездюлей. Пускай, — говорит, — пройдут ещё пиццот метров и, если не остановятся, открывайте огонь. Но я смотреть на это не буду, я не палач, я офицер, у меня случится истерика, а истериков в этом фильме и без меня хватает. Пойду я дальше спать, разбудите когда всё кончится.
Тут сирена в Цитадели завыла, все немцы забегали, засуетились. Даже в нашем госпитале её услышали и тоже побежали — ну а вдруг случилось чего.
А немец (всё-таки у него пулемёт был, только с оптическим прицелом) начал мирных граждан выцеливать с целью зверски их всех убить. А тут тот самый комарик, который в бабочку превратился, превратился в паучка и заслонил вражине прицел. Нет, это не сюжет Мухи-Цокотухи, хотя я тоже так подумал. Стал тот паучка с прицела снимать, высунулся в окошко, тут его якут и шлёпнул. Вы уже забыли про якута на дереве? Ну вот, а фашист про него и не знал даже. Упал убитый фашист и керосиновую лампу опрокинул. Честно скажу, не знаю — нафига в Цитадели с электрическим освещением ему лампа нужна была, но хрен их, фашистов, разберёт. Нелюди ж. Мышка его с горя побежала в колесе крутится, по пути направила свои очки на солнце (не забыли, она в них всё посматривала), а сама стала в колесе бегать. Солнышко в очки светило-светило и подожгло газету. Помните, в «Таинственном острове» Жюль Верн подобным образом огонь добывал, только там стёкла от часов были. Так вот, от очков добывать огонь намного лучше получается. Ну, загорелась газета, а от неё керосин из лампы каааак полыхнёт, да так, что в погребах крепости все боеприпасы рванули нафиг. Слава, слава комару-победителю! В общем, апофигей опупеоза. И вот стоят атакующие, все, как один, контуженые, а на горочке медики из госпиталя на всё это в бинокли смотрят. Весь мир — театр, как сказал когда-то классик мировой литературы. И вдруг видит Надя в свой бинокль — с самым большим дрыном и в самых золотых погонах. ейный папа! Раскинула она руки и побежала с криком «Папа, папочка!». Да, я помню, что она была вся контуженая и немая, да вот сценаристы, видимо, забыли. А, может, она от радости сразу излечилась — такое, говорят, тоже бывает. И Котов, услышав её, тоже побежал. И тут Наденька набежала на мину. Видимо, одной контузии ей было мало. Стоит как дура и пошевелиться боится. Прибежал Котов, порадовались они встрече, потом он наступил на ейный сапог и говорит — вытаскивай ногу и иди, а я тут постою. Ушла Надя, а Котов посмотрел на небо и снял ногу с мины.
Бабах.
Некоторые зрители даже всплакнули, от облегчения — ЧЕТВЁРТОЙ ЧАСТИ НЕ БУДЕТ!
Ага, щаззз.
Наши танки идут на Берлин. Выскакивает какой-то полоумный немец и перегораживает им дорогу шлагбаумом. Ну, палкой такой на верёвочке. Очень страшная для танков вещь! Ну, на передовом танке направляют на него пушку и собираются его расстрелять до самой смерти. Тут выбегает Чурикова и просит танкистов: простите нас, дураков грешных. Сами мы не местные, оба в голову раненые, у нас даже железки в голове есть. С танка спускается Надя, вся в орденах и медалях, проникновенно говорит: «Нам на Берлин надо!», заскакивает обратно на танк, а там ейный папа комдив Котов в шлемофоне. Ну, и остальные штрафбатовцы тут же, а то как же! И все едут на Берлин.
Нет, не спрашивайте меня, как Котов выжил — эту часть тоже не сняли. Наверное, копят силы и бюджет на «Утомлённые солнцем — 3: Бункер Гитлера».
Ну, тут и фильму конец, а кто не верит — тот пускай сам смотрит!
. . .
Запослесловие.
Дальнейшую судьбу Мити я, видимо, безответственнийшим образом продрых, т.к., несмотря на вопли системы квадратного звука, минут 10-15 Фильма я проспал. Не из низменных побуждений, и не боже ж ты мой от скуки Фильма, а едино по общей усталости организма.
Я человек, измученный нарзаном! ©
Как я и говорил, от оценок я старался удерживаться. Не моё дело, с тремя классами ЦПШ, оценивать Картину Великого Метра Российского Кино. Но вот интересно, как бы этот Великий Фильм оценил папа Михалкова? И если Никита Сергеич верует в Бога, а следовательно, и в жизнь после жизни — не страшно ему с папанькой-то встретиться?
Ждём-с, ждём-с. Я не про встречу Н.С. с папой — да пусть живёт долго и счастливо!
Я про «Утомлённые солнцем — 3». Я даже готов и его посмотреть!
Источник