Необычайное приключение
Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковский летом на даче
(Пушкино. Акулова гора, дача Румянцева, 27 верст по Ярославской жел. дор.)
В сто сорок солнц закат пылал,
в июль катилось лето,
была жара,
жара плыла —
на даче было это.
Пригорок Пушкино горбил
Акуловой горою,
а низ горы —
деревней был,
кривился крыш корою.
А за деревнею —
дыра,
и в ту дыру, наверно,
спускалось солнце каждый раз,
медленно и верно.
А завтра
снова
мир залить
вставало солнце ало.
И день за днем
ужасно злить
меня
вот это
стало.
И так однажды разозлясь,
что в страхе все поблекло,
в упор я крикнул солнцу:
«Слазь!
довольно шляться в пекло!»
Я крикнул солнцу:
«Дармоед!
занежен в облака ты,
а тут — не знай ни зим, ни лет,
сиди, рисуй плакаты!»
Я крикнул солнцу:
«Погоди!
послушай, златолобо,
чем так,
без дела заходить,
ко мне
на чай зашло бы!»
Что я наделал!
Я погиб!
Ко мне,
по доброй воле,
само,
раскинув луч-шаги,
шагает солнце в поле.
Хочу испуг не показать —
и ретируюсь задом.
Уже в саду его глаза.
Уже проходит садом.
В окошки,
в двери,
в щель войдя,
валилась солнца масса,
ввалилось;
дух переведя,
заговорило басом:
«Гоню обратно я огни
впервые с сотворенья.
Ты звал меня?
Чаи гони,
гони, поэт, варенье!»
Слеза из глаз у самого —
жара с ума сводила,
но я ему —
на самовар:
«Ну что ж,
садись, светило!»
Черт дернул дерзости мои
орать ему,-
сконфужен,
я сел на уголок скамьи,
боюсь — не вышло б хуже!
Но странная из солнца ясь
струилась,-
и степенность
забыв,
сижу, разговорясь
с светилом
постепенно.
Про то,
про это говорю,
что-де заела Роста,
а солнце:
«Ладно,
не горюй,
смотри на вещи просто!
А мне, ты думаешь,
светить
легко.
— Поди, попробуй! —
А вот идешь —
взялось идти,
идешь — и светишь в оба!»
Болтали так до темноты —
до бывшей ночи то есть.
Какая тьма уж тут?
На «ты»
мы с ним, совсем освоясь.
И скоро,
дружбы не тая,
бью по плечу его я.
А солнце тоже:
«Ты да я,
нас, товарищ, двое!
Пойдем, поэт,
взорим,
вспоем
у мира в сером хламе.
Я буду солнце лить свое,
а ты — свое,
стихами».
Стена теней,
ночей тюрьма
под солнц двустволкой пала.
Стихов и света кутерьма
сияй во что попало!
Устанет то,
и хочет ночь
прилечь,
тупая сонница.
Вдруг — я
во всю светаю мочь —
и снова день трезвонится.
Светить всегда,
светить везде,
до дней последних донца,
светить —
и никаких гвоздей!
Вот лозунг мой
и солнца!
Источник
Веселое солнце горело все
2 декабря – 120 лет Александру Андреевичу Прокофьеву (1900—1971). Известный русский поэт, он писал стихи о России, о русской природе.
Поэт не забывал и самых маленьких читателей, создавая для них великолепные детские стихи, яркие и своеобразные, насыщенные фольклорными мотивами, нежные и озорные, с прекрасными рифмами . Звонкие, весёлые, запоминающиеся с лёту, стихи востребованы и в наши дни.
У него несколько сборников стихов для детей. Во второй половине 1950-х вышли книжки для детей «Днем весенним» (1956 г), «Шел кот-скороход» (1956 г), «Синички-невелички» (1958 г), «Хороши малыши», (1963), «Галя-Галинка» (1966 г). Детские стихи Прокофьева отличают простота композиции, мягкие интонации, юмор и виртуозное использование фольклорных мотивов: «Кот Макар» (1938 г), «Сказка о том, как котенок стал котом» (1938 г), «Сказочка для маленьких про комара-комарика» (1939 г), «Загадки-шутки» (1962 г), «Еще про жука» (1965 г). В более поздние годы выходили сборники «Красный платочек», «Хороши малыши», «Для маленьких». Стихи Прокофьева напоминают русские народные потешки, рисунки Васнецова ещё больше усиливают сходство. А ещё у него есть считалки и прибаутки.
Стихи одновременно и тихие и громкие, нежно-лирические и звонко-озорные. В них столько упоения жизнью, чудесных открытий, ярких впечатлений. Светлые, позитивные, добрые и милые стихи о природе, временах года, растениях и животных, о жизни ребят, играх и забавах. Помните «Алёнушку» Благининой, «Машеньку» Барто, циклы про Таню и Олю Александровой? А в стихах Прокофьева вы встретитесь с Галинкой и Настенькой. Мне его стихи чем-то напомнили стихи Ольги Высотской. В цикле про Галинку весна подарила крошечной Галинке голубые подснежники, тёплое лето — шумный берег моря, золотой подсолнух и утреннюю песенку иволги, зима — красногрудых снегирей. И всё воспринимается малышкой как целое событие.
Яркие, образные, истинно народные, красочные строки стихов всегда чудесно проиллюстрированы. Книжки с рисунками Васнецова, О. Богаевской, А. Якобсон хочется рассматривать снова и снова. Замечательные рисунки Юрия Васнецова как нельзя лучше передают их мягкий сказочный колорит и радостное настроение. Стихи подходят для детей 2-5 лет. Книжечки стихов для детей переиздаются и в наше время, входят в различные сборники и хрестоматии и радуют уже не одно поколение маленьких читателей.
Звонкие, весёлые, запоминающиеся с лёту, стихи востребованы и в наши дни. У Александра Прокофьева очень мягкий слог, стихи легко запоминаются и читаются. Стихи замечательные, очень детские, с прекрасными рифмами. Не длинные и не короткие, в самый раз для заучивания.
Почитайте их вместе с детьми, вспомните детство, вернитесь в него снова!
Источник
Встреча зимы
Поутру вчера дождь
В стёкла окон стучал,
Над землёю туман
Облаками вставал.
Веял холод в лицо
От угрюмых небес,
И, Бог знает о чём,
Плакал сумрачный лес.
В полдень дождь перестал,
И, что белый пушок,
На осеннюю грязь
Начал падать снежок.
Ночь прошла. Рассвело.
Нет нигде облачка.
Воздух лёгок и чист,
И замёрзла река.
На дворах и домах
Снег лежит полотном
И от солнца блестит
Разноцветным огнём.
На безлюдный простор
Побелевших полей
Смотрит весело лес
Из-под чёрных кудрей,
Словно рад он чему, —
И на ветках берёз,
Как алмазы, горят
Капли сдержанных слёз.
Здравствуй, гостья-зима!
Просим милости к нам
Песни севера петь
По лесам и степям.
Есть раздолье у нас, —
Где угодно гуляй;
Строй мосты по рекам
И ковры расстилай.
Нам не стать привыкать, —
Пусть мороз твой трещит:
Наша русская кровь
На морозе горит!
Искони уж таков
Православный народ:
Летом, смотришь, жара —
В полушубке идёт;
Жгучий холод пахнул —
Всё равно для него:
По колени в снегу,
Говорит: «Ничего!»
В чистом поле метель
И крутит, и мутит, —
Наш степной мужичок
Едет в санках, кряхтит:
«Ну, соколики, ну!
Выносите, дружки!»
Сам сидит и поёт:
«Не белы-то снежки. »
Да и нам ли подчас
Смерть не встретить шутя,
Если к бурям у нас
Привыкает дитя?
Когда мать в колыбель
На ночь сына кладёт,
Под окном для него
Песни вьюга поёт.
И разгул непогод
С ранних лет ему люб,
И растёт богатырь,
Что под бурями дуб.
Рассыпай же, зима,
До весны золотой
Серебро по полям
Нашей Руси святой!
И случится ли, к нам
Гость незваный придёт
И за наше добро
С нами спор заведёт —
Уж прими ты его
На сторонке чужой,
Хмельный пир приготовь,
Гостю песню пропой;
Для постели ему
Белый пух припаси
И метелью засыпь
Его след на Руси!
Источник
Детство
Вот моя деревня:
Вот мой дом родной;
Вот качусь я в санках
По горе крутой;
Вот свернулись санки,
И я на бок — хлоп!
Кубарем качуся
Под гору, в сугроб.
И друзья-мальчишки,
Стоя надо мной,
Весело хохочут
Над моей бедой.
Всё лицо и руки
Залепил мне снег…
Мне в сугробе горе,
А ребятам смех!
Но меж тем уж село
Солнышко давно;
Поднялася вьюга,
На небе темно.
Весь ты перезябнешь, —
Руки не согнёшь, —
И домой тихонько,
Нехотя бредёшь.
Ветхую шубёнку
Скинешь с плеч долой;
Заберёшься на печь
К бабушке седой.
И сидишь, ни слова…
Тихо всё кругом;
Только слышишь: воет
Вьюга за окном.
В уголке, согнувшись,
Лапти дед плетёт;
Матушка за прялкой
Молча лён прядёт.
Избу освещает
Огонёк светца;
Зимний вечер длится,
Длится без конца…
И начну у бабки
Сказки я просить;
И начнёт мне бабка
Сказку говорить:
Как Иван-царевич
Птицу-жар поймал,
Как ему невесту
Серый волк достал.
Слушаю я сказку —
Сердце так и мрёт;
А в трубе сердито
Ветер злой поёт.
Я прижмусь к старушке…
Тихо речь журчит,
И глаза мне крепко
Сладкий сон смежит.
И во сне мне снятся
Чудные края.
И Иван-царевич —
Это будто я.
Вот передо мною
Чудный сад цветёт;
В том саду большое
Дерево растёт.
Золотая клетка
На сучке висит;
В этой клетке птица
Точно жар горит;
Прыгает в той клетке,
Весело поёт,
Ярким, чудным светом
Сад весь обдаёт.
Вот я к ней подкрался
И за клетку — хвать!
И хотел из сада
С птицею бежать.
Но не тут-то было!
Поднялся шум-звон;
Набежала стража
В сад со всех сторон.
Руки мне скрутили
И ведут меня…
И, дрожа от страха,
Просыпаюсь я.
Уж в избу, в окошко,
Солнышко глядит;
Пред иконой бабка
Молится, стоит.
Весело текли вы,
Детские года!
Вас не омрачали
Горе и беда.
Источник
Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче
В сто сорок солнц закат пылал,
в июль катилось лето,
была жара,
жара плыла —
на даче было это.
Пригорок Пушкино горбил
Акуловой горою,
а низ горы —
деревней был,
кривился крыш корою.
А за деревнею —
дыра,
и в ту дыру, наверно,
спускалось солнце каждый раз,
медленно и верно.
А завтра
снова
мир залить
вставало солнце ало.
И день за днем
ужасно злить
меня
вот это
стало.
И так однажды разозлясь,
что в страхе все поблекло,
в упор я крикнул солнцу:
«Слазь!
довольно шляться в пекло!»
Я крикнул солнцу:
«Дармоед!
занежен в облака ты,
а тут — не знай ни зим, ни лет,
сиди, рисуй плакаты!»
Я крикнул солнцу:
«Погоди!
послушай, златолобо,
чем так,
без дела заходить,
ко мне
на чай зашло бы!»
Что я наделал!
Я погиб!
Ко мне,
по доброй воле,
само,
раскинув луч-шаги,
шагает солнце в поле.
Хочу испуг не показать —
и ретируюсь задом.
Уже в саду его глаза.
Уже проходит садом.
В окошки,
в двери,
в щель войдя,
валилась солнца масса,
ввалилось;
дух переведя,
заговорило басом:
«Гоню обратно я огни
впервые с сотворенья.
Ты звал меня?
Чаи гони,
гони, поэт, варенье!»
Слеза из глаз у самого —
жара с ума сводила,
но я ему —
на самовар:
«Ну что ж,
садись, светило!»
Черт дернул дерзости мои
орать ему, —
сконфужен,
я сел на уголок скамьи,
боюсь — не вышло б хуже!
Но странная из солнца ясь
струилась, —
и степенность
забыв,
сижу, разговорясь
с светилом
постепенно.
Про то,
про это говорю,
что-де заела Роста,
а солнце:
«Ладно,
не горюй,
смотри на вещи просто!
А мне, ты думаешь,
светить
легко.
— Поди, попробуй! —
А вот идешь —
взялось идти,
идешь — и светишь в оба!»
Болтали так до темноты —
до бывшей ночи то есть.
Какая тьма уж тут?
На «ты»
мы с ним, совсем освоясь.
И скоро,
дружбы не тая,
бью по плечу его я.
А солнце тоже:
«Ты да я,
нас, товарищ, двое!
Пойдем, поэт,
взорим,
вспоем
у мира в сером хламе.
Я буду солнце лить свое,
а ты — свое,
стихами».
Стена теней,
ночей тюрьма
под солнц двустволкой пала.
Стихов и света кутерьма
сияй во что попало!
Устанет то,
и хочет ночь
прилечь,
тупая сонница.
Вдруг — я
во всю светаю мочь —
и снова день трезвонится.
Светить всегда,
светить везде,
до дней последних донца,
светить —
и никаких гвоздей!
Вот лозунг мой
и солнца!
Источник