На этой страницы Вы можете посмотреть Зимнее Солнце 1 сезон с официального сайта ТуркРу, без регистрации. Турецкий сериал Зимнее Солнце 1-16,17,18 серия онлайн на русском языке доступен у нас в хорошем качестве HD 720. Не забудьте, при просмотре у нас можно выбрать субтитры, а также любой формат перевода нажав на соответствующую вкладку в плеере.
Господин Харун — успешный предприниматель и счастливый отец двух неугомонных сыновей-близнецов Мете и Эфе. У него богатый дом и прибыльный бизнес. Кажется, его жизнь удалась и о большем и мечтать нечего. А сегодня в его семье большой праздник — празднуют семилетие близнецов. Во время разгара пиршества Ханума отвлекает срочный звонок. С расстроенным видом он покидает праздник и уезжает по срочным делам. Никто тогда даже и предположить не мог, что видит хозяина дома в последний раз. Как оказалось, Ханум перешел дорогу влиятельным мафиози, не привыкшим прощать. Ханум попадает в аварию, подстроенную бандитами и погибает. Но вскоре выясняется, что пропал один из близнецов — Эфе.
Играя с братом в прятки, он решает спрятаться в багажнике отцовской машины, на которой Ханум уехал на встречу. Не найдя никаких следов ребенка, безутешные родные решают, что Эфе погиб в той страшной аварии. Проходит двадцать лет. Об Эфе так не появилось никаких известий. Мете построил свою жизнь, женился и стал продолжателем семейного бизнеса. И пусть прошло много лет, Мете никак не может забыть брата, по которому отчаянно скучает. Он понимает, что чудес не бывает, но все таки надеется, что Эфе удалось спастись. И вскоре у Мете появляется шанс увидеть брата. В его офис приходит странный человек, который утверждает, что Эфе жив.
Источник
Зимнее солнце знай наших
ЖАНРЫ 360
АВТОРЫ 273 369
КНИГИ 641 902
СЕРИИ 24 450
ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 603 461
Лети, кораблик мой, лети.
Жизнь моя, если о времени подумать и о судьбе моей страны, была до неприличия благополучна. Не воевал. В лагерях и тюрьмах не сидел. Бывало, что и подголадывал, вполне тягостным или мертвым делом, сплошь для одного пропитания, не занимался. Идеологией (той самой отражением ее навыворот) не был заражен, и от порабощения ею тоже ускользнул. Против совести ни говорить, писать, ни поступать не приходилось. Смерти совсем близких людей вблизи не видел; о своей с особой мукою не думаю. Не был и любовью обойден. Имел друзей. Повидал почти все, что мечтал увидеть. Сколько книг прочел, и каких хороших книг! Многое помню или могу вспомнить неожидаемо отрадное. Счастливчиком был, хоть и в голову не приходило «гнаться за счастьем», да и само это словцо никогда я всерьез не принимал. Таким, как я, говорят везет. Каким это «таким»? Об этом я подожду рассказывать.
Но зачем и вообще о себе начинать рассказ? Вероятно, незачем. Я и себе не кажусь очень уж необыкновенным, и жизнь свою не считаю ни образцовой для кого бы то ни было, ни достойной больного удивления. Просто так, размышляю это себе: занятно. Давно собирался. Все откладывал. Слишком долго? Может быть. Начну, все равно. Потешусь; началом особенно. Декабрь на дворе… Огонь разведу в камине (воображаемом, конечно), погрею руки. Не так уж я, впрочем, и озяб. Да и солнце, в наших краях, застенчиво и ненадолго, но порой и в самые темные дни выглянет. Почти не греет, и то правда; но мысль о силе дает.
Вот у меня строчка в не напечатанных стихах полувековой давности:
Лучи на полу, и тени; это зимнее солнце за окном… уж не думал, что пригодится, что вспомню ее теперь по–новому. Пусть первая часть жизнеописания моего так и называется. Длинной она будет? Не знаю. Последуют за ней же части? Бог весть. Да и жизнеописание ли это, в полном смысле слова? Вспоминать имею намерение о выбором. Это не исповедь. Об иных «интимностях», ради эвфемизма так называвшихся, или таких, о которых и впрямь лишь ‘на духу» говорить надлежит, я и вообще распространяться неспособен. Но это же не мемуары. И не совсем автобиография, уже потому, что будет очень неполна. Ведь я — счастливчик; вот и буду же больше рассказывать о том, о кем или с чем посчастливилось мне встретиться. И кривить душой, ради сторонних каких‑нибудь выгод, не стану: как неинтересно было бы тогда писать! Но кривдой было бы и уверять, что «пишу для себя». Ведь и тот, кто это сказал, не думал этого всерьез. А «печатаю для денег»? Этому никто и не поверит. На широкий сбыт, даже если условия печатания в русском зарубежье были бы другие, я бы надеяться не стал. Думаю просто, — так как не собираюсь писать иначе, чем с удовольствием, — что удовольствием этим быть может кое–кого и заражу; позже, если не теперь. Да и диковиной все равно покажусь, как бы обыкновенен ни был, соотечественникам моим, в конце века, перемены видевшего, которых на три хватило бы с лихвой. Так что бумажный кораблик мой спускаю на воду, как другие спускал в те времена, с которых начинается мой рассказ. Плыви! А если потонет, что же, ведь и гибели его я своими глазами не увижу.
В конце недавнего лета, зашел я в Тюильрийский сад, о которым жил по соседству и где часто бывал в первый год моего парижского житья. Вспомнил сперва Пруста, когда подошел к бассейну, возле Площади Согласия, где он в детстве кораблики пускал. Как раз и теперь, с помощью папаши, мальчуган спустил на незыблемую гладь пруда что то большое и твердое вроде чуть ли не пакбота. Нет, не о таком я думал корабле; в прустовские, и еще в мои времена, было иначе. Я сел на белый железный стул. Сидел долго. И вдруг всплыла во мне строчка из «Тяжелой лиры» Лети, кораблик мой, лети — вот, вот: «Кренясь и не ища спасенья»… Пусть я останется стих этот на первой странице моей книги, — на первой странице книги, которую, наконец, пишу.
Большая Морская, дом № 4
Дом этот, у самой арки Главного Штаба, принадлежал моему отцу пополам с его сестрой. Наша квартира была в первом этаже; там я прожил первые одиннадцать лет моей жизни. Тетя Миля жила над нами; повыше, не знаю кто; а на четвертом — доктор Левицкнй. Дом был средних размеров; другой стороной, попроще, выходил на Мойку, но и главный фасад его был скромен, без затей. Внизу, под нашей квартирой, было торговое помещение, но я не могу припомнить какой коммерцией оно было занято; вероятно очень скучной: не на что было с улицы поглядеть. Знаю зато, что некогда был там магазин кожаных изделий, вроде Кнопа или Бэхли, неподалеку на Невском, сохранившихся до моих времен, и что принадлежал он моему деду, умершему задолго до моего появления на свет.
Дед мой был выходец из швабского городка, где и нынче людей с той же фамилией, как нерезаных телят; я даже памятник мельком там видел одному из них — не то чиновнику, не то военному — в чем‑то похожем на мундир, но невразумительном для меня. Городок это не простой, не бесславный; старинный и очень живописный городок. Тюбинген его имя. Там сорок лет безобидным полу идиотом прожил один из величайших поэтов своего и всякого времени, Фридрих Гельдерлин. Там же он и учился, вместе с Гегелем, однокашником своим, в знаменитой протестантской высшей школе (Stift), позже ставшей университетом. Только деда моего, в этом городке, не писать книги научили, а всего лишь их переплетать, и когда годы странствий наступили для него, занесен он был в чужую снежную страну, откуда домой и не возвратился. Там и отец мой родился, не в простом, опять таки, году, а в сорок восьмом, — памятном, впрочем, у нас, главным образом, жестокою холерой, от которой тогда же и умерла чуть ли не половина братьев его и сестер. Всего детворы этой было двенадцать человек, но кроме отца и той сестры, с которой совместно унаследовал он дом, только еще один брат дожил до зрелых лет, хоть и не пережил родителей.
Незадолго до моего отъезда из России, нашел я у букиниста творения Шатобриана в прижизненном четырехтомном издании, переплетенном в шагреневую кожу, и купил эти тома, потому что на нижнем ребре всех четырех корешков крошечными золотыми буквами выгравирована была моя фамилия. Значило это, что дед мой переплетчиком был незаурядным; оттого, должно быть, и превратил со временем свою мастерскую в солидный, на покупателей с достатком рассчитанный магазин. Там и отец мой когда‑то ему помогал, но ко времени, когда началась моя жизнь, магазина больше не было. Зато был еще и другой «собственный дом», на Литейном, единолично отцу принадлежавший, да и состоял «потомственный почетный гражданин» Василий Леонтьевич Вейдле (а не Вильгельм Людвигович, как в былые времена), членом правления Волжско–Камского (если не ошибаюсь) байка, и ревизионной комиссии (Бакинского, кажется) нефтяного общества. Не делал он, собственно, ничего; купоны отстригал, на бирже поигрывал, руками своими если что и мастерил, то так, по домашней надобности, а верней по дружбе с гвоздями и молотком, со стамеской, клеем и отверткой: капиталист этот (не Бог весть какого капитала) ремесленником остался на всю жизнь. По рукам это и было всего видней. Руку его, шершавую немножко, широковатую, крепкую, я больше всего и любил; хорошо мне было, когда гулял он со мной, маленьким, и мою в своей держал. Люблю и сейчас, хоть и нет его давно, хоть и больше мне лет теперь, чем было ему, когда он умер.
Гуляли мы с ним чаще всего по нашей же улице. Большой называлась Морская, покуда Малую улицей Гоголя не окрестили. Хороша была! Должно быть и нынче хороша; только ведь и машин тогда еще не знали, разве что собирались узнавать. Дрожки бензином не пахнут; славно по торцам конские копыта цокают. Своего выезда у нас не было, но ведь роскошеством любуются и со стороны не слишком завистливые души. Экипажи, кареты, сани с медвежьим пологом, под синей оплеткой пара вороных — на все это я глядел, как на деревья глядят в лесу: не в свой же их садик пересаживать. А во дворцах, зачем в них жить? Вот и царь, слышно, в Зимнем не живет. Но с Дворцовой Набережной, сколько себя помню, я всегда дворцами любовался. И вот — из окна гляжу — подстегнет толстый кучер коня, проскользнут сани под Аркой и вылетят на необъятный, полукругом позади замыкающийся простор, еще необъятный кажущийся зимой, когда заиндевеют булыжники и торвр, или повалит снег, и едва видимый сквозь хлопья золоторотец у Столба спрячется спешно в полосатую свою будку.
Русская зима с её щедрыми снегопадами и трескучими морозами не случайно стала одним из символов России. Славяне издавна любили зиму, в народном творчестве ей посвящено множество пословиц и поговорок, загадок и считалок. Красотой зимы всегда восхищались поэты и художники. Тройка, тройка прилетела, Скакуны в той тройке белы. А в санях сидит царица Белокоса, белолица. Как махнула рукавом – Все покрылось серебром,
– посмотрите, как красиво описана в этой загадке зима.
Русский человек всегда с уважением относился к снегу: «Спасибо, мороз, что снегу принес», «Сугробы снега на полях – урожай зерна в закромах», «Снег холодный, а от стужи укрывает». В старину знающие люди называли снег крестьянским богатством и радовались, если высокие снежные сугробы надежно укрывали посевы от стужи. Ведь «коли поле зимой гладко, то и в сусеке будет сладко».
Зима повелевала снегами и сугробами, метелями и вьюгами, ветрами и суровыми морозами, она представлялась как суровая повелительница.
«Зима спросит, что летом припасено», – гласит старая русская пословица.
Снег кружится, Снег ложится — Снег! Снег! Снег! Рады снегу зверь и птица И, конечно, человек!
Буря мглою небо кроет, Вихри снежные крутя; То, как зверь, она завоет, То заплачет, как дитя, То по кровле обветшалой Вдруг соломой зашумит, То, как путник запоздалый, К нам в окошко застучит.
Наша ветхая лачужка И печальна и темна. Что же ты, моя старушка, Приумолкла у окна? Или бури завываньем Ты, мой друг, утомлена, Или дремлешь под жужжаньем Своего веретена?
Выпьем, добрая подружка Бедной юности моей, Выпьем с горя; где же кружка? Сердцу будет веселей. Спой мне песню, как синица Тихо за морем жила; Спой мне песню, как девица За водой поутру шла.
Буря мглою небо кроет, Вихри снежные крутя; То, как зверь, она завоет, То заплачет, как дитя. Выпьем, добрая подружка Бедной юности моей, Выпьем с горя: где же кружка? Сердцу будет веселей.
У леса на опушке Жила Зима в избушке. Она снежки солила В березовой кадушке. Она сучила пряжу, Она ткала холсты, Ковала ледяные Над реками мосты.
Потолок ледяной, Дверь скрипучая, За шершавой стеной Тьма колючая, Как шагнешь за порог – Всюду иней, А из окон парок Синий-синий…
Ходила на охоту, Гранила серебро, Сажала тонкий месяц В хрустальное ведро, Деревьям шубы шила, Торила санный путь, А после в лес спешила Чтоб в избушке отдохнуть.
Потолок ледяной, Дверь скрипучая, За шершавой стеной Тьма колючая, Как шагнешь за порог – Всюду иней, А из окон парок Синий-синий…
***
Замела пушистым снегом Все деревья и дома, Словно тёплым белым пледом Всё укутала Зима.
Разукрасила окошки — Из снежинок кружева, А на крыше шлём – кокошник, Шарф под ним и бахрома.
И стоит в сугробе домик, Словно дедушка седой, Как из леса вышел гномик К людям зимнею порой.
Присмотрись – в окошке дева Там, в сугробе, за окном В платье Снежной Королевы В Новый Год стучится в дом.
***
Снежинке тоже хочется тепла.
Снежинке тоже хочется тепла. Пусть от него она немедленно растает И о судьбе своей она, конечно, знает. Но на ладонь летит. упряма и смела.
Ей было холодно и очень одиноко. А на земле, казалось, будет легче. Слетела с неба в руки человечьи, Чтоб снова каплей стать, чтоб снова стать истоком.
Вот так и я. снежинкой безрассудной. Ищу тепла, стремясь в твои ладони. И стану капелькой. прозрачной и бездонной, Без сожаления меняя жизнь на чудо.
Светло-пушистая снежинка белая, Какая чистая, какая смелая! Дорогой буйною легко проносится, Не в высь лазурную — на небо просится.
Под ветром веющий дрожит, взметается, На нем, лелеющем, светло качается. Его качелями она утешена, С его метелями крутится бешено.
В лучах блистающих скользит умелая Средь хлопьев тающих сохранно-белая. Но вот кончается дорога дальняя, Земли касается звезда хрустальная.
Лежит пушистая снежинка смелая. Какая чистая, какая белая!
***
Расстелила белые постели, Кружевом, украсив терема! Выставив в дозор пургу, метели, Утвердила власть свою Зима!
Разбросав вокруг снежинки – перья, Все укрыла шубою своей. И раскрасила в лесу деревья, Рассадив на ветках снегирей!
В ледяных санях по свету мчится, Осыпая серебром дома. Гордая владычица, Царица – Снежная красавица – ЗИМА!
***
Сегодня будет Рождество, весь город в ожиданьи тайны, он дремлет в инее хрустальном и ждет: свершится волшебство.
Метели завладели им, похожие на сновиденье. В соборах трепет свеч и пенье, и ладана сребристый дым.
Под перезвон колоколов забьётся колоколом сердце. И от судьбы своей не деться – от рождества волшебных слов.
Родник небес – тех слов исток, они из пламени и света. И в мире, и в душе поэта, и в слове возродится Бог.
Колдуй же, вьюга-чародей, твоя волшебная стихия преобразит в миры иные всю землю, город, и людей.
Встречаться будут чудеса, так запросто, в толпе прохожих, и вдруг на музыку похожи людские станут голоса.
***
Метель над городом поёт О том, что Новый год идёт, А снег кружится в переулочках, А снег ложится у ворот, А снег идёт, а снег идёт, И каждый ждёт свою Снегурочку В заветный час под Новый год.
А ночь морозная светла, А вся земля белым-бела. Своей Снегурочке метелица На шубке кружева сплела. А ночь светла, а ночь светла, Наверно, ты, моя волшебница, Из сказки в эту ночь пришла.
Опять метель поёт в полях, И снова вся земля в снегах. Идут года, и нити снежные Уже не тают на висках. Идут года, идут года, А ты Снегурочкою прежнею Со мной осталась навсегда.
***
Я так скажу утрите девки слёзы, Осталися в России женихи. Им нипочём проблемы и морозы, Не зря их все зовут сибиряки. Им нет цены в охоте на медведей, Любая им задача по плечу! И если в гости сибиряк приедет, Я расставаться с ним не захочу!!
Я за тобой на край земли готова Не знаю, что получится у нас. Но каждый раз в тебя влюбляюсь снова, Когда со мной ты рядом как сейчас. Ты за свои слова всегда в ответе, С тобой уйдёт и горечь и тоска.. Пусть разные мужчины есть на свете, Но я люблю, люблю сибиряка!!
Пусть шумит зелёная тайга, За окошком минус двадцать девять. Но тепло в руках сибиряка, Он меня своей любовью греет! Пусть сугробы выше облаков, Не замёрзнут ночи до рассвета.. Крепче нет сибирских мужиков. И надёжней и вернее нету!
***
Я не маленький, большой, Мне уже — четыре, И я знаю хорошо, Что живу в Сибири, Хиус — ветер ледяной, Обжигает щёки, Хорошо лететь стрелой, Мне с горы высокой, Упаду в сугроб — пустяк, Ушибусь — неважно, Потому что Сибиряк, Должен быть отважным!
***
Сегодня целый день идёт снег, Он падает, тихо кружась. Ты помнишь, тогда тоже всё было засыпано снегом? Это был снег нашей встречи. Он лежал перед нами белый-белый, как чистый лист бумаги, И мне казалось, что мы напишем на этом листе повесть нашей любви.
Такого снегопада, такого снегопада Давно не помнят здешние места. А снег не знал—и падал, А снег не знал—и падал Земля была прекрасна, Прекрасна и чиста. Снег кружится, летает, летает И, позёмкою клубя, Заметает зима, заметает, Всё, что было до тебя. На выпавший, на белый, на выпавший на белый, На этот чистый невесомый снег Ложится самый первый, ложится самый первый, И робкий, и несмелый, На твой похожий след. Снег кружится, летает, летает И, позёмкою клубя, Заметает зима, заметает, Всё, что было до тебя. Раскинутся просторы, раскинутся просторы, До самой дальней утренней звезды. И верю я, что скоро, и верю я, что скоро По снегу проберутся ко мне твои следы. Снег кружится, летает, летает И, позёмкою клубя, Заметает зима, заметает, Всё, что было до тебя. Снег кружится, летает, летает И, позёмкою клубя, Заметает зима, заметает, Всё, что было до тебя.
муз. Сергея Березина ст. Лидии Козловой
***
Фонари заливали пустынное небо, снегопад убаюкивал город ночной. В стороне от дорог, запорошенных снегом — там бродила Она, грусть неся за собой…
Подставляла летящим снежинкам ладошки, улыбалась наивно, идя не спеша… Ну а в городе дальнем не спал Он. и тоже прогуляться решил. Ночь была хороша.
«О, привет! Ты не спишь?» — вдруг послышалось эхо в хороводе снежинок, летящих на свет… И за тысячи верст, серпантином одетых, прозвучало — «Не спится мне что-то… Привет!»
Покрывались махровым узором ресницы, но глаза улыбались куда-то во тьму … и забилось в груди сердце пойманной птицей — там, где так одиноко мечталось ему…
«Ты ладошку подставь – пусть снежинка большая поцелуем растает, коснувшись тебя… Не грусти – просто вспомни меня, засыпая…» «Милый Ангел!» — Она прошептала, любя…
Ну а снег все летел. Фонари освещали этот маленький город. И Он, чуть дыша, прикоснулся губами к прозрачной вуали, под которой таилась нагая душа…
***
Зачарованно мечтая, Целый день гляжу в окно: Снег кружится и не тает, Лес оделся в серебро…
Солнца лучик засияет – Заиграет всё вокруг! Бриллиантами сверкает В белый снег одетый луг.
Залетела на поляну Стайка ярких снегирей, Словно яблочки румяны, Порассыпались на ней.
Copyright: Галина Самоленкова, 2014 Свидетельство о публикации №114010106316
***
Мерцает лес, снежинками звеня, И в синем небе солнышко сияет, И этот звон услышать для меня — Награда новогодняя большая.
Я в царство Берендеево вхожу, Как в раннем детстве, в сказку заходила. И зачарованно вокруг гляжу, Хочу, чтоб память это сохранила.
Спасибо, Господи, что есть ЗИМА, Когда мороз и Солнце в небе синем, Заснежен лес, в кокошниках дома. Ведь без неё не мыслю я России.
Галина Самоленкова 18.12.10 г
***
Блестят на солнышке сугробы снежные. Морозный воздух тишиной звенит. Осины нарядились в шали нежные, И елка королевою стоит!
Развесили рябины бусы алые. И в строгом фраке вышел дуб в дозор. Сосна запрятала все шишки старые, Надела величавый свой убор.
Орешник выгнул свои ветки длинные. Дождинки в них алмазами горят. Березы, серьги нацепив старинные, Оделись в дивный праздничный наряд!
И жемчуг из шампанского игристого Развесил на ветвях хрустальный лес. И кружева из снега серебристого Зима-краса рассыпала с небес!
Copyright: Татьяна Лаврова -Волгоград, 2008 Свидетельство о публикации №108121300014
***
Зимнее утро, солнышко низко! Тихая речка лежит подо льдом. В доме проснулись,топится печка, Дым над трубою кружит столбом.
Cполохи в небе играют зарницей, В зеркале льда отражаясь,искрясь. Вмёрзшая лодка,всю зиму хранится Тут же у берега, чуть наклонясь ..
Слышится изредка треск от мороза, Лапником ели укрывшись, стоят . К снежной зимовке готова природа. В холод такой даже птицы молчат.
Тянет дымочком из чащи таёжной, Варят в тайге смолокуры, смолу .. Эту красу не любить, не возможно! Здесь у реки, на молу !!
***
Снегопад! Снегопад до безумия!
Снегопад! Снегопад до безумия! Я снежинки губами ловлю. Вся в снегу! Я как белая мумия! Я люблю этот снег! Я люблю.
И пускай мне уже не шестнадцать. Всё равно сердце просит любви. Приходи в снегопад целоваться! В снегопад за собой уведи.
Я пойду за тобой по сугробам. Что с того, что не так молода? Видно буду любить я до гроба. Видно буду гореть я дотла
Снегопад! Снегопад до безумия! Как красиво! Стою, не дыша. Всё равно мне, что люди подумают. Я люблю. И зима хороша.
Утону я в этой зимней свежести! С снегом в паре закружИт моя душа. В ней ещё так много тёплой нежности. И пойду я к дому. Не спеша.
***
А снег не падал, он парил!
А снег не падал. Он парил! Снежинки в воздухе летали. И в мире снежный дух царил! И люди о любви мечтали.
А снег не падал. Он парил! Сквозь солнце бликами сверкая! Он снежный вальс нам всем дарил. На скрипке ледяной играя.
А снег не падал. Он парил! Парил так плавно и красиво! И пух из сказочных перин Кружился в паре с ним игриво.
А снег не падал. Он парил! И птицы белые летали. А ветерок им говорил, Что это снег. Они не знали.
А снег не падал. Он парил! Чтоб люди сказку ощутили. Он часть себя земле дарил, И все тот снег боготворили.
А снег не падал. Он парил.
***
Дед Мороз разрисовал
Наши окна кистью белой Дед Мороз разрисовал. Снегом полюшко одел он, Снегом садик закидал.
Разве к снегу не привыкнем, Разве в шубу спрячем нос? Мы как выйдем да как крикнем: — Здравствуй, Дедушка Мороз!
Нам кататься, веселиться! Санки легкие — в разбег! Кто промчится, будто птица Кто свернется прямо в снег.
Снег пушистый мягче ваты, Отряхнемся, побежим. Мы — веселые ребята, От мороза — не дрожим.
***
Нас зимушка убранством соблазняет, Дала наряды пышные лесам, Невинной белизною покоряет, Сама себе, воздвигнув снежный храм.
Зима похожа на загадку, сказку, Волшебно-бесконечную мечту. Кругом так тихо, выбелены краски, Узор жемчужный на окошке поутру.
Не хочется спешить и суетиться, А лишь дарить улыбки, доброту. И трепетно природе поклониться, За эту неземную красоту.
Белая береза под моим окном Принакрылась снегом, точно серебром. На пушистых ветках снежною каймой Распустились кисти белой бахромой. И стоит береза в сонной тишине, И горят снежинки в золотом огне. А заря, лениво обходя кругом, Обсыпает ветки новым серебром.
***
Снежинка села на стекло
Кружась легко и неумело, Снежинка села на стекло. Шел ночью снег густой и белый — От снега в комнате светло.
Чуть порошит пушок летучий, И солнце зимнее встает. Как каждый день, полней и лучше, Полней и лучше новый год…
***
Нарядов не счесть белоснежных
Нарядов не счесть белоснежных, Красавицы нашей Зимы, Она холодна, безмятежна, И ей восторгаемся мы…
Сверкают подвесок брильянты, Струится шифон по плечам, Ступает со статью инфанты, Во взоре тоска да печаль…
Ее красотою пленяясь, Парим в облаках светлых грез, Ее чистотой окрыляясь, Грустим вместе с нею до слез.
И падают с неба снежинки, Как белых цветов лепестки, Как мира иного пылинки, Чтоб нас излечить от тоски.
***
Заметает пурга белый путь Хочет в мягких снегах потонуть. Ветер резвый уснул на пути Ни проехать в лесу ни пройти.
***
Спят дома под белым снегом.
Очень мягким, белым снегом, И пуховым одеялом, Прилетели звёзды с неба, И кружиться стали рядом.
Хороводом снежно — белым, Всё искрится звездопадом, Сон мерцающей Венеры, Для деревьев стал нарядом.
Спят дома под белым снегом, Погасив огни устало, Тишиной, и сладкой негой, Всё укрыло одеяло.
Прилетели звёзды с неба, Закружились маскарадом, Превратились белым снегом — Их зима заколдовала.
***
Зимний лес, как дно большой реки, Кажется задумчивым и странным, Вон торчат у елей из карманов Грустных сказок белые листки.
Я прочесть хочу и не могу. В небе ветви — словно вспышки молний. Я иду по белому безмолвью, По заре, уснувшей на снегу.
Всюду царство белых лебедей. Лебединым озером — опушка. И мигает сонная избушка, Где живет кудесник Берендей.
Выйдет он, лишь ночь подаст свой голос. И, увидев звезды, вспомнит вдруг, Как когда-то, зацепив за сук, Об иголки небо укололось.
И, взобравшись на крутой сугроб, Оглядит по-стариковски снова, Хорошо ли лес запеленован, Туго ль связан ленточками троп.
С ветки снег нечаянно стряхнет, Улыбнется гномам бородатым — Белым пням, собравшимся куда-то.. И с собою сказку уведет.
***
Алели розы на снегу
Алели розы на снегу, Любви безмолвные солдаты. Лежали, мерзли на ветру, Как будто в чем – то виноваты.
Стоять могли ведь в хрустале, Любовь шипами охраняя. Но ночью вьюжной, в феврале, Они лежали замерзая.
Прохожий, прячась в воротник, На них смотрел не понимая: «Кто мог избавиться от них?» А розы мерзли, взор лаская.
И лишь фонарь светил так ярко, Пытаясь светом их согреть. Хотелось ветру снежной шапкой Их от мороза уберечь.
А там, в квартире за стеклом, Пион мечтал их вновь увидеть. Но розы не пустили в дом. В тот миг их стали ненавидеть.
Но виноваты ли цветы, Когда бутоны наливали? Ведь алой краской красоты, Они любовь нести мечтали.
Сейчас оставшись на снегу, Они как сердце леденели. И очень жаль, что по утру, Их заметут совсем метели.
Алели розы на снегу, Любви безмолвные солдаты. Что жизнь несется как по льду, Они совсем не виноваты.
***
Тихо падает снег
Тихо падает снег…невесомо – пушистый и белый, Наступила зима неожиданно сразу и смело, Аккуратно снежинки ложатся в открытую руку, Зачеркнув мягким жестом осеннюю серую скуку.
Тихо падает снег…заполняя вокруг всё собою, Чистотой удивляя какой — то совсем неземною, Словно в лёгкую шубку оделась кокетка – природа, Приготовившись к встрече спешащего Нового Года.
Тихо падает снег…растекаясь на тёплых ресницах, Этой новой зимой перевёрнута жизни страница… Всё плохое ушло в белоснежную лёгкую замять, Чтобы только тепло нам на добрую память оставить.
Тихо падает снег…заметая тоску и печали, Мы от них, если честно, за осень немножко устали, Пусть приходят лишь свет и желанный восторг обновленья, Не покинет влюблённых сердец красота вдохновенья!
Тихо падает снег…невесомо — пушистый и белый.
***
А метель танцует вальс
Кофе, горький шоколад, Аромат сосны и ветра. Снег устроил звездопад И засыпал всю планету
А метель танцует вальс И кружит в балетной пачке, Конфетти бросает в нас Ей в мороз тепло чудачке
Да и нам с тобой тепло От объятий, поцелуев.. Новый год. Не мудрено, Что с метелью мы танцуем.
***
Ну вот и первый снег
Ну, вот и первый снег – ковром! Мороз за уши, за нос щиплет… От белизны просторы шире! Глазами смену видишь в мире И к переменам тем с добром!
Вновь радует пушистый снег! Нарядность на деревьях «шубок»… Стих гомон птичий – мир без шума! И холод предстоящий – жуток, С программой – заморозить всех!
И тянешься душой к теплу, Каким делилась с нами Осень… У гор далёких «шапок» проседь Душевного восторга просит, Умы смиряя – снег к добру!
Но сердце жаждет песнь Весны! Тоску, скрыв по мечте далёкой… Зиме вновь царствовать по срокам! Не разозлить бы ненароком, Природы, растревожив сны…
Зима, пожалуйста, не злись! Нам милы все твои узоры! Всё дорого, что бросишь взору! Правь с миром, кто ж с тобою спорит?! – Снега твою родили жизнь!
***
Мы снежную бабу слепили
Мы снежную бабу слепили вчера, И шляпа у бабы была из ведра, А нос из морковки, а руки из палки, Метла из метлы, а коса из мочалки.
Но только домой разошлась детвора, Чихнула она, и сказала: — Пора! Ах, как она мчалась с горы ледяной, Консервную банку гоняла метлой.
Ловила снежинки, как бабочек, шляпой — Коса развевалась за снежною бабой! Мы снежную бабу искали с утра. Нашли мы ведро посредине двора.
Метлу мы нашли возле старой беседки, Морковку — в снегу, а мочалку — на ветке. Одни удивились: — Вот это дела! Другие сказали, что вьюга была.
И вскоре про случай печальный забыли И новую снежную бабу слепили. И только мальчишка один не лепил: Он прежнюю Снежную бабу любил.
***
Когда опустится на землю пелена Из тонких белоснежных покрывал, Тогда холодная красавица Зима Откроет свой волшебный карнавал.
Метели, Льды, Поземки и Снега Войдут в хрустально-сказочный дворец, К Хозяйке бала подойдет Пурга, Под гимн возложит царственный венец.
Закружит в танце дивный хоровод Под северную музыку ветров, И юный непорочный Новый год, К обязанностям приступить готов.
Раскрасив феерическим огнем, Помчится колокольцами звеня, И тост подняв за праздничным столом, Одарит всех подарками, любя!
***
Сказочный лес в серебре
Сказочный лес в серебре Тихо и гордо молчит. Зима давно на дворе, Мороз к нам в окошко стучит.
Медведь свою лапу сосет, Крот не выходит на свет, Ветер поземку несет. Заяц в белую шубу одет.
Воздух, будто стекло, Колется и скрипит… Ворона, махнув крылом, К теплому дому летит.
Сосульки на крышах висят, Словно из хрусталя… Воробьиные стаи галдят, Под снегом трава и земля.
Белки прыгают, снегом шурша, Ищут зернышки и семена, И замирает душа… В объятиях зимнего сна.
***
Идет волшебница-зима, Пришла, рассыпалась; клоками Повисла на суках дубов, Легла волнистыми коврами Среди полей вокруг холмов. Брега с недвижною рекою Сравняла пухлой пеленою; Блеснул мороз, и рады мы Проказам матушки-зимы.
Согрета ночь огнём в камине. Вином обрадован бокал. Зимы и не было в помине, Ее еще никто не ждал.
Дождь вечером гулял по крыше, Аллеи целовал при всех. Но где-то в полночь, так уж вышло, Вдруг превратился в белый снег.
Шёл снег неслышно на разведку, Знакомясь с юным ноябрём. О том заснеженною веткой Сигналил тополь за окном.
Есть дело до него как будто Обнявшимся в ту ночь двоим. Проснутся – и сюрпризы утра Ковром под ноги лягут им.
Поверх осенних платьев клёны Набросили небрежно мех. А на траве, ещё зелёной, Перин разложен первый снег.
Стоят смущённые берёзы И в жемчугах, и в янтаре. Им что-то лёгкие морозы Несмело врут о январе.
И только для двоих влюблённых Средь зимней этой красоты На клумбах, снегом занесённых, Цветут осенние цветы.
***
По ком рыдаешь, Зимушка-зима, Зачем меня дождем опять тревожишь? Слезами, знаешь, горю не поможешь, И так уже наплакались сполна.
Твое ли дело землю поливать? Тебе давно пора морозить щеки. Не слушай наши горькие упреки, Заставь нас лучше шубы надевать.
России без снегов совсем нельзя, А то мы очерствеем и зачахнем. Бывало, выйдем из дому и ахнем: Как за ночь приукрасилась земля!
Под окнами собрались снегири, Как яблоки из чьей-то рваной сетки Рассыпались, или упали с ветки. Попробуй их обратно собери!
И вышли на парад снеговики, Кто с шишкой, кто с морковкой вместо носа. Шутник-прохожий вставит папиросы, И в сумерках мерцают огоньки.
Как часовые, гордо на постах, Блюдут свою дворовую границу, По куда вешних пташек вереницы Не прилетят в родимые места.
Возня и кутерьма, и звонкий смех. Какие были зимы – загляденье! Остались только в наших сновиденьях, Но память будоражат, как на грех.
***
Заснежен куст – пион ажурный, Зима великий декоратор, Художник, зодчий, реставратор, В палитре белый и лазурный….
Все черное вдруг стало белым, Мир в царстве сна, наполнен светом, Тень стала снежным силуэтом, Зимы рука скользит умело…
По черно-белому холсту… По веткам и по серым крышам, Пушистой кисточкой неслышно, Скользит по речке и мосту…
Зимы волшебные ваянья, Ее фантазии полет, Картинками украшен лед, К ним подбираем мы названья.
Закрашен мир искристой краской, Расписан снежными цветами, Сугробов, горок куполами, Мир стал волшебным, словно сказка.
К нам пришла волшебница зима!
Речную гладь в хрустальные оковы Сковала Зимушка-Зима, И ивы над рекой мороз суровый Принарядил в узоры-кружева. И, отражаясь в зеркале хрустальном, Узоров филигрань едва видна. А в воздухе звон музыки венчальной… Душа томленья сладкого полна.
***
Мы белые снежинки, Летим, летим, летим. Дорожки и тропинки Мы все запорошим.
Покружимся над садом В холодный день зимы И тихо сядем рядом С такими же, как мы.
Танцуем над полями, Ведем, свой хоровод, Куда, не знаем сами, Нас ветер понесет
***
Нарисуй, художник мне, Снежно — сказочную зиму, Чудный домик на пригорке, Утопающий в снегу.
Добрый свет зажги в окошке, Сделай холодно немножко, А вдали — цепочкой ёлки — Запорошенных в снегу.
Постарайся, чтоб красиво Домик снегом заносило. Поработай не вполсилы, Хорошо, не как-нибудь.
Нарисуй, художник, счастье! Подели его на части, Так, чтоб каждому хватило, И меня не позабудь!
***
Сквозь волнистые туманы Пробирается луна, На печальные поляны Льет печально свет она.
По дороге зимней, скучной Тройка борзая бежит, Колокольчик однозвучный Утомительно гремит.
Что-то слышится родное В долгих песнях ямщика: То разгулье удалое, То сердечная тоска.
***
Прекрасная зима, На улице морозно. Оденусь поскорей И потеплей как можно! Быть может, это странно. Есть времена в году, Где дождь идет нежданно. Когда грибы растут, И набухают почки. Когда цветут в саду Красивые цветочки. Зима красивей всех! Пусть холодно, но все же Румяней, веселей, На праздник так похоже.
***
Никогда не любила я зимушку грозную. Никогда я прихода её не ждала. Не любила погоду сурово-морозную, И всю зиму жила в ожиданьи тепла.
Но, сегодня, о чудо! Что за метаморфоза? Я, окно распахнув, вдруг на миг замерла. На карнизе моём белоснежную розу Из пушистого снега мне зима соткала.
А вокруг, как во сне, тихо звёзды кружатся, Посвящая зиме удивительный блюз. И, наверно, не станет никто удивляться, Что я в зиму такую непременно влюблюсь.
Я услышала вдруг звук хрустального звона Серебристых снежинок и пушистых снегов. Я смотрела на всё неприкрыто-влюблённо, Словно вновь очутилась в мире сказочных снов.
Я влюбилась в тот иней, что искрит на берёзах, И в морозных узоров колдовское шитьё… Сохраню до Весны белоснежную розу, Нежно зиму любя за подарок её.
Шум шагов под окнами стихает, Не слышны ночные голоса. И летит, снежинками порхая, Белый снег, скрывая небеса.
Затмевает лес крылом безбрежным, Замирает на ветвях рябин. Пеленает бережно и нежно Белизну берёзовой груди.
Лёгкий дым над крышами струится, Под пологом облачных завес. Факелов далёкие зарницы Освещают высоту небес.
За окном в причудливых узорах Даль полей, покрытых серебром. И река скрывается от взора Под студёным ледяным ковром.
В колыбели зимнего безмолвья, В глубине морозной тишины Спят снега, склонившись к изголовью Тяжело вздыхающей земли.
***
Михаил Щирев. Тройка
Зима окутала округи, Ночные звёзды уронив На плечи танцовщице-вьюге, На переплёты белых грив!
На тройке быстрой белоснежной Зима объехала весь Мир, От Ледовитых побережий До отопляемых квартир!
Зима хохочет в полушубке, Кружатся белые меха, Горят рябиной её губки, Умчалась в поле из стиха!
Пускай кудесница осыпет Всю Землю белым серебром, И за неё пусть будет выпит Наш тост за праздничным столом!
***
Слишком холодно на дворе, Зря любовь пришла в декабре. У любви зимой — короткий век. Тихо падает на землю снег.
Снег — на улицах, снег — в лесах И в словах твоих. И в глазах. У любви зимой — короткий век. Тихо падает на землю снег.
Вот прощаешься ты со мной, Слышу голос я ледяной. У любви зимой — короткий век. Тихо падает на землю снег.
Клятвы зимние холодны, Долго буду я ждать весны. У любви зимой — короткий век. Тихо падает на землю снег.
***
Хорошо здесь: и шелест, и хруст; С каждым утром сильнее мороз, В белом пламени клонится куст Ледяных ослепительных роз. И на пышных парадных снегах Лыжный след, словно память о том, Что в каких-то далеких веках Здесь с тобою прошли мы вдвоем.
Я люблю смотреть , как снег идет, Как танцуя, кружатся снежинки Волшебство сейчас произойдет, Оживут из сказок вдруг картинки. Снег все кружит, кружит над землей И звучит неслышный, снежный вальс, Кажется мелькнет передо мной Королева снежная сейчас. Что-то над трубою промелькнуло- И в ночной,безмолвной скрылось мгле, Уж не черт ли гоголевский это, С бабою ягою на метле? Промелькнули санки расписные Снег серебряный осыпался с ветвей. В этих санках Дед Мороз проехал С внучкою Снегурочкой своей.
***
Жених — ноябрь, трубил на всю округу, О скорой свадьбе с юною зимой, Оставил свою рыжую подругу, И собирался под венец с другой. Всё говорил, что сердцу не прикажешь, От слёз осенних на душе тоска, А о зиме, без нежности не скажешь, Мила… красива…белых кос река. Уже давно на выданье невеста, Ну, а сватов, в помине не видать, Бедняжка не находит себе места, Приданное устала вышивать. На звонкой тройке милый друг примчался, И молодых, ветрами унесло, В санях мешок с приданным развязался… Весь город утром снегом занесло.
***
Запуржила пурга, загуляла, Все тропинки снежком замела, Снега выпало нынче так мало, А крутые стоят холода. Замерзают в садах наших розы, Замерзают кусты, виноград, И трещат неустанно морозы, Каждый солнышку зимнему рад. Светит солнце с небес, но не греет. Да и то слишком редко, оно Там за тучами будто бы тлеет, А пурга все пуржит нам в окно.
Автор стихов Маргарита Михно.
«Тишина!»-шепнула белая поляна. «Тишина!»-вздохнула, вся под снегом, ель. За стволами зыбь молочного тумана Окаймила пухлую постель. Переплет теней вдоль снежного кургана. Хлопья медленно заводят карусель, За опушкой тихая метель, В небе-мутная, безбрежная нирвана. «Тишина!»-качаясь, шепчет ель. «Тишина!»-вздыхает белая поляна.
***
В лунном свете серебрится иней, Словно заколдован зимний лес. Тропка вьется в теремок старинный, Дивный замок, где полно чудес.
Жемчуга, алмазные подвески – Все блестит, сверкает под луной. Из снежинок белых занавески На окошках, скрытых пеленой.
Бахромой украшены деревья, Кружева на соснах и дубах. Хлопья снега, словно птичьи перья, На речных, пологих берегах.
Сказка. Зимняя лесная сказка. Мир волшебный, где царит мороз. Жаль, что кони не умчат салазки В тайную страну из чудо-грез.
Россию белыми снегами Укрыла матушка-зима, А снег хрустит под сапогами И в дрёме сонные дома,
Спят стоя в белой спячке зимней, И летние им снятся сны. На елях серебрится иней, Поля уснули до весны.
На темно-синем небосводе Сияют звёзды, свет даря, И колыбельную природе Поют метели декабря.
Луна задумчиво и строго Глядит на эту белизну. Но белоснежная дорога К нам всё же приведет весну.
Как прекрасна зима в совершенстве своем! Ворожея! Колдунья седая! Мчит в хрустальной повозке с Морозом вдвоем, все вокруг серебром осыпая.
Тишина и покой, хвойный запах хмельной, на опушке — березки-кокетки. Спят поля и река, дремлет лес вековой, на ветру мерзнут голые ветки.
То ли падает снег, то ли вьюга-метель вдоль по улице вихрем кружИтся, насладись красотой – не потом, а теперь — на глазах твоих чудо вершится.
Когда душа по-детски ждёт чудес, А взрослые проблемы донимают, Я ухожу на лыжах в зимний лес, И сразу в сказку леса попадаю.
Пушистый снег укутал всё вокруг. Лишь ветерок, снежинками играя, Закрутит их, и те, свершая круг, Вниз устремятся, ветви укрывая.
Да так, что возникает волшебство: И, кажется, деревья оживают, А персонажи сказок мне кивают: — Пожалуйте на наше торжество!
На крупной ели коршун-альбинос, За змеями лесными наблюдает, Их много год Змеи в лес`а принёс, Не жалят, не шипят – лежат, не тают…
Вот кто-то свой трезубец в снег воткнул, А сам, возможно, рядом пребывает. Огромный ворон, клюв раскрыв, уснул, Но глаз не спит — за мною наблюдает.
А вот и настоящий Дед Мороз! Едва поднявшись на лесной пригорок, Я сразу вижу щёки, брови, нос. (Снегурочку не вижу между ёлок).
Возможно, захотелось по лыжне, Ей, как дедам несказочным, промчаться… Догнать? Подумалось — куда уж мне За сказочной красавицей гоняться!
Смеркается…Стихает ветерок. Снежинки, накружившись, отдыхают. Лес, подаривший сказочный мирок, Меня домой из сказки отпускает.
